Пока течёт вода

[кэцхен_восемь_жизней_назад]

Название: Пока течёт вода
Автор:  кэцхен_восемь_жизней_назад
Артер:  Laviko
Бета:  Гейфилд
Размер: ~ 18 000 слов
Пейринг/Персонажи: Кацуки Юри/Виктор Никифоров, семья Кацуки, семья Нишигори, Минако, ОЖП и ОМП в количестве
Категория: джен, слэш
Жанр: мистика, драма, романтика, провальный юмор
Рейтинг: R
Дисклеймер: всё украдено до нас герои принадлежат создателям, мы просто упоролись.
Предупреждения: 1. У нас с Вишней был стог травы, и мы его скурили, как-то так, наверное?...
2. Духи и призраки, экзистенциальная тоска и мистические приходы, мёртвые женщины и сказочные долбоёбы, скелеты в шкафу и смерть второстепенных героев! без регистрации и смс
3. Серьёзно, юрэй местами немного криповый.
Краткое содержание: Юри не хотел ехать в Хасецу — отпуск совпадал ровно с разгаром сезона дождей, но Виктор сделал такие жалобные глаза, что пришлось согласиться.
Примечание: Спасибо всем, кто меня не убил, пока я ныла писала этот фик! Спасибо Вишне за идею и накур, спасибо моим домашним и реаловым друзьям за юмор, спасибо чатику команды кацудна и юри-бухарикам за моральную и аморальную поддержку, и отдельное спасибо  Verliebt-in-Traum за полезные ссылки
Размещение: с разрешения автора
Ссылка на скачивание фика: doc
От автора: 1. Конечно, я вдохновлялась такими фильмами как "Проклятие" и "Колдун", и многими другими вещами, о которым, может, ещё напишу у себя в дневнике.
2. Я выкладываю макси с эпилогом, но как автор считаю, что он тут лишний, потому что, честно говоря, смазывает красивую концовку.

1

— Виктор, хватит улыбаться, я всё вижу!
Отправив последнее сообщение, Юри включил режим полёта. Они уже медленно тронулись с места. За иллюминаторами лило так, что казалось, будто мир целиком состоит из одной воды.
— Нет, правда, она так на тебя пялится.
— Соседка слева? — уточнил Юри, не меняя ни позы, ни выражения лица. — Знаю.
Он не хотел ехать в Хасецу — отпуск совпадал ровно с разгаром сезона дождей, но Виктор сделал такие жалобные глаза, что пришлось согласиться. Компенсацией за две унылых недели, которые только предстояло пережить, должны были стать восемь дней в Греции. Юри спал и видел острова в Эгейском море. Много-много островов.
— Она как будто хочет тебя съесть.
Губы Виктора остановились в миллиметре от уха, дыхание согрело мочку. Юри заёрзал в кресле.
— Мне и так неловко.
В Японии его любили и раньше, но после побед на Чемпионате четырёх континентов и Чемпионате мира эта любовь приняла вид помешательства. Ещё и поэтому он радовался переезду в Петербург.
— Её можно понять. Я бы и сам сейчас не отказался… перекусить.
— Мы… кхм… перекусили перед посадкой.
— Но толком ужинали ещё дома, — шёпот стал едва различимым, но таким горячим, что никаких слов уже и не требовалось, — я снова голоден.
— Держи себя в руках, — Юри попытался сделать серьёзное лицо.
— Рядом с такими аппетитным Кацудоном?
Словно в ответ на реплику желудок издал тоскливую руладу. Виктор уткнулся носом в воротник куртки, с трудом сдерживая смех.
— Блин, — Юри отпихнул его локтем, — из-за тебя теперь все мысли о еде... О нормальной еде!
— Нормальный кацудон я тоже хочу.
— Ты ещё помнишь, что мы должны съесть его вместе?
— Одну порцию, возможно…
— Я дважды выиграл!
— Разве ты уже не получил свою награду?
— Так это была награда? Я-то думал, дело в чувствах.
Виктор нахмурился и уже открыл рот, чтобы съязвить, но передумал.
— Ладно, поймал, — признал он. — Можешь съесть все три порции. Третью — как свидетельство моих чувств.
— Извини, если прозвучало грубо, — Юри коснулся его руки.
— Не слышу раскаяния.
— Тебе понравилось жить в Хасецу, а мне — в Петербурге, — Юри снова почувствовал на себе голодный взгляд соседки слева. — Поговорим позже, ладно?
— Можем поменяться местами, если хочешь.
— Всё в порядке.
Закрыв глаза, Юри сжал руку Виктора.
— Никому тебя не отдам, — донеслось в ответ.
Весёлый шёпот против вожделения, обжигающего холодом. В жизни всё было совсем не так, как на льду. Выступая перед зрителями, Юри чувствовал, что управляет их сердцами, но, сняв коньки, терялся. Он мечтал стать незаметным, существующим для узкого круга людей, а в некоторых случаях — для одного конкретного человека.
— Виктор…
— М-м-м?
— Люблю тебя.
— Больше, чем кацудон?
— Даже когда ты ужасно шутишь.
Виктор тихо засмеялся.
— Я тоже очень люблю тебя, Юри.
Самолёт остановился, чтобы через мгновение начать разгон по взлётной полосе.


2

Юри вспомнил про телефон уже в поезде, но за три часа в мире ничего не изменилось. Только Юра выложил видео. «Истоки всемирного потопа в Подмосковье!», — торжественно объявил он, и в кадре появился участок, полностью залитый водой. У дальнего края на воде печально покачивалось голубое пластмассовое ведро, в котором истошно орала мокрая кошка. К ведру, широко шагая в высоких болотных сапогах, двигался дед Николай. В руках у него были грабли. Он остановился недалеко от ведра, вода там доходила почти до края сапогов, и ловко поддел ручку. Кошка, не веря своему счастью, тут же забралась ему на плечо. Придерживая её рукой, он пошёл назад. «Дед наш герой, да, Жучка?» — камера опустилась вниз. Плисецкий стоял на конуре, к его ногам жалась чумазая собачонка.
Закрыв инстаграм, Юри написал сообщение сестре. Сил не было даже на один короткий звонок, да и о времени приезда он предупреждал заранее. Пока они с Виктором укладывались в эти сроки. Незачем было отвлекать домашних от многочисленных дел. Юри невольно вспомнил дни, когда ещё помогал родителям и сестре. Тяжёлый труд.
«Ежедневные тренировки ничуть не легче» — он одёрнул себя.
Помедлив, Юри открыл переписку с Йоко. Не больше сотни общих вежливых фраз за предыдущие пять лет. Что ещё могут сказать друг другу люди, которые давно не виделись и не особо ладили в прошлом? У неё давно была своя жизнь в Токио, из всех учеников Минако именно она достигла больших успехов в балете. Юри удивился, когда узнал, что Йоко вернулась в Хасецу несколько месяцев назад.
«Что-то случилось?»
«Приедешь, расскажу. Ты ведь приедешь? Можем встретиться, поболтать».
«Да».
После этого она писала несколько раз, но Юри нашёл силы ответить только однажды, когда узнал точные даты поездки. Йоко сказала, её устроит любой день, а теперь молчала — вчерашнее сообщение так и висело непрочитанным.
— Все девчонки одинаковые.
Вздрогнув, Юри едва не выронил телефон.
— Виктор, это моя личная переписка!
— Извини, — он отстранился, — случайно взгляд упал. Мне показалось, ты заказываешь такси.
— У нас не так много вещей…
— Я очень устал.
Откинувшись на спинку сиденья, Виктор прикрыл глаза. Выглядел он так себе: как после изнуряющей тренировки или чересчур длинной ночи. Юри оглянулся на полупустой вагон – рядом никого не было – и, замирая сердцем, провёл пальцами по щеке, продолжая движение, откинул прядь волос со лба. Виктор улыбнулся, перехватив руку, прижал её к губам и тут же опустил, сжимая в ладонях.
— Возьмём такси, — пообещал Юри. — Потерпи, скоро приедем. Я попрошу, чтобы сегодня нас не беспокоили. Все разговоры будут завтра.
— Прекрасный план, — Виктор снова приложился к термокружке.
— Угостишь своим ужасным пойлом?
— Никогда, если продолжишь так о нём отзываться.
— Как ещё это назвать?
Раньше вселенная хранила его от страшной правды, но сегодня он своими глазами увидел, что «два тройных эспрессо и три двойных Hennessy» вовсе не шутка, а реально те пол-литра, которые не раз скрашивали Виктору многочасовые перелёты и пересадки.
— Божественный эликсир?
Юри принял поражение и совсем немного – божественного эликсира. В конце концов, это был первый нормальный отдых с прошлого лета. Вкус оказался отвратительным, но потом по всему телу разлилось тепло. Лёгкие волны качали Юри в такт движению поезда.
— Расскажешь про эту девушку?
— Просто старая знакомая.
— Как Юко?
— Юко мой друг! А с ней… У нас было скорее соперничество. Мы вместе занимались у Минако. Я всегда думал, что Йоко терпеть меня не может, — Юри усмехнулся, уплывая мыслями в прошлое. — Она прятала мою обувь, дёргала за волосы всё время, просто тыкала под рёбра.
— Вау, — Виктор усмехнулся, — и после этого ты хочешь с ней встретиться?
— Мы ведь уже не дети.
— О чём и речь.
— Перестань. Это прошлое, в котором нужно поставить точку.
Виктор не ответил, отвернувшись к окну, за которым дождь взял небольшой перерыв. Какое-то время на стекле ещё дрожали, истончаясь, изогнутые водяные струи, но потом скорость и ветер расправились с ними окончательно. В низких грозовых тучах обозначился просвет. Юри не мог сказать, нравилась ему Йоко или нет. Она совершенно точно была очень красивой девушкой, но он её почти не помнил: как она улыбалась, как танцевала — даже её злость теперь казалась какой-то эфемерной. Ему никогда не пришло бы в голову поставить этот едва уловимый образ против образа Виктора, человека, которого невозможно забыть. Иногда казалось, что каждое его движение меняет мир. Да так, наверное, и было.
— Хватит дуться! Я ведь не обижался, когда ты шутил про мои программы.
— Ты тоже мог бы что-нибудь пошутить.
— Я ничего тебе не сказал, когда ты поцеловал меня в прямом эфире!
— Ты мог бы поцеловать меня в ответ.
— Я подарил тебе обручальное кольцо.
— Как талисман.
— Я сплю в твоей постели, Виктор! Абсолютно голый!
— И в Хасецу будешь спать? — он, наконец, повернулся, щурясь с подозрением.
Юри закатил глаза. Один раз этот разговор уже закончился ссорой. Сослаться на свою скромность и приличия он уже не мог. За год Виктор узнал его как облупленного. Да и после прошлого лета им обоим нужно было хорошо постараться, чтобы чем-то удивить родителей и тем более Мари.
— Как будто я не спал!
— Ты приходил и уходил, и никогда не пускал к себе.
Юри взвился. Отвернувшись, он начал медленно считать до десяти, стараясь вдыхать максимально глубоко и не торопиться с выдохом. Его разрывало на части от невозможности открыть правду. В юности были разные периоды: и когда он, лёжа у себя в кровати, распалялся мыслями о разных людях – любых, лишь бы они не имели ничего общего с Виктором, и когда он, сломавшись, на протяжении многих ночей оставался верен только своему кумиру, и когда он, наконец, познал безумную вакханалию отвлечённых образов, потому что люди уставали, а порождения ума могли ублажать его вечно. Потом Юри, к счастью, переехал. Теперь он не находил слов, чтобы объяснить, что просто не представляет, как можно заняться любовью там, где с ним уже случилось всё возможное и невозможное тоже.
Было, конечно, кое-что ещё, но об этом не хотелось даже думать.
«Пусть лучше Виктор посмеётся над моими фантазиями».
— Юри? Что с тобой?
Виктор тронул за плечо. Юри повернулся, почти совладав со своими чувствами.
— Всё в порядке. Извини, я тоже устал. Давай потом поругаемся?
— Просто объясни, что не так.
— М-м-м, наверное, я в ужасе?
Виктор фыркнул.
— Я бы обиделся ещё раз, если бы не знал, что ты в ужасе от всего, что на самом деле любишь.
— Не обобщай.
— Ещё глоточек ужасного пойла? — он поднял бровь.
Чего точно не было у Виктора Никифорова — так это совести. Отняв термокружку, Юри допил последние три глотка. Поезд неумолимо приближался к Хасецу.


3

Проснувшись, Юри не сразу понял, где находится. Было холодно, темно и очень тихо. Рядом посапывал Виктор.
«Он забыл закрыть окно? Молодец, конечно. Больше не разденусь! Буду спать в русской шубе, как у Гоши на даче».
Юри поёжился под сквозняком. Дуло как-то странно: не через спину, а от головы к ногам. Он поднял взгляд и вместо привычной стены увидел окно.
«Да это же наш банкетный зал! Я дома, в Хасецу», — дошло до него.
Память тут же вернулась: после легкого обеда сразу по приезде, они собрались немного прогуляться, пока распогодилось. Юри только на минутку прилёг на кровать Виктора, чтобы подождать, когда тот посмотрит остальные видео Плисецкого о бедах Подмосковья. Видимо, так и уснул, а кое-кто не счёл нужным будить.
«Нужно пойти к себе в комнату», — подсказал здравый смысл.
Юри сам себе кивнул, но вместо того, чтобы встать, протянул руку, нащупал одеяло и потянул.
— Ну-у-у, — пробормотал Виктор.
— Мне холодно!
— Иди сюда, — он приподнял край одеяла.
— Почему не разбудил? — Юри прижался к боку, всем телом впитывая тепло.
— Я пытался. Не получилось.
— А раздел зачем?
— М-м-м, — Виктор погладил обнажённую ягодицу, — зачем прятать такую красоту?
— Чтобы красота не замёрзла?
— Можно согреть её иначе.
— Виктор, ты же спишь!
— Я не настаиваю, — он сладко зевнул. — И я тебя укрыл, когда ложился.
Юри было неловко жаловаться на вечные сквозняки в банкетном зале. Всё-таки в прошлом году для Виктора не нашлось другой комнаты. Хотя тот и любил посвежее, но пару раз просыпался здесь с соплями. В этот раз Виктор мог выбрать нормальный номер, но отказался.
«Не из-за того ли, что ты решил спать в своей комнате?»
— Прогулялся? — спросил Юри, чтобы переключиться с неприятных мыслей.
— Недалеко. Ты так сладко спал, что я хотел поскорее вернуться. Да и погода испортилась.
— Я говорил.
— А я слышал, — поддразнил Виктор, наваливаясь всем телом. — Подумаешь, дождь? Зато покатаемся в Ледяном замке. Только ты и я. Скажешь, что не хочешь?
Юри хотел: и снова кататься только друг для друга, и чтобы сейчас он не дурачился, а продолжал. Виктор лизнул кожу на плече, словно услышал мысли. Юри бы не сильно удивился — такая тишина стояла: ничего не скрыть, ни одного желания. Сердце забилось чаще, и Виктор тоже загорелся по-настоящему. Одеяло полетело в сторону. Юри больше не чувствовал холода. Запрокинув голову, он открылся навстречу поцелуям. Между ним и темнотой, плясавшей перед глазами, не было ни одного барьера. Возбуждение тела только зарождалось, а мыслями он уже весь принадлежал Виктору и чувствовал его как самого себя. Так всегда случалось на льду и всё чаще – в постели. Выдохнув, Юри закрыл глаза. Его несло на волнах счастья.
Раскат грома накрыл как взрыв. Как будто небо раскололось точно над Ю-топией, и страшная, неведомая сила едва не опрокинула весь мир. Они отпрянули в разные стороны быстрее, чем поняли, что произошло. Юри едва не навернулся с кровати. За грохотом последовало мгновение оглушительной тишины, когда оба не смели шелохнуться, не смели даже моргнуть, и только потом хлынул дождь.
Виктор засмеялся первым.
— Я чуть не умер! В прошлом году такого не было.
— В прошлом году мы в это время ещё и не трахались.
— То есть, это всё-таки как-то связано? – Виктор округлил глаза в притворном ужасе.
Юри метнул в него подушку. Виктор поймал. Вернувшись на середину кровати, они продолжили, но что-то не клеилось. Юри деревенел от каждого шороха, а когда трогал Виктора в ответ, тот фыркал и жаловался на щекотку. Он тоже не блистал: то прикусывал кожу сильнее, чем нужно, то царапал как будто больнее обычного. Юри чувствовал только нарастающее раздражение. В конце концов, он взбрыкнул, откатился в сторону и натянул одеяло до ушей. Виктор подмял под себя подушку. Он выглядел как побитый пёс.
— Извини.
Они сказали это вместе и вместе же криво улыбнулись, признавая нелепое, но самое настоящее бессилие. Юри опомнился, уже сжимая Виктора в объятиях, пусть даже не страстных.
— Я, когда был маленький, очень боялся именно первого раската. Иногда лежал ночью и не мог уснуть — всё ждал, когда же он прогремит.
— А потом?
— А потом сразу засыпал.
— Вау.
— А чего боялся в детстве ты, Виктор?
— Ерунды какой-то: сам придумывал, сам боялся. В доме, где раньше жили родители, был старый комод на чердаке. Я был уверен, что за ним какая-то жуть. Погоди-ка, как-то глупо я её называл… — он фыркнул Юри в макушку. — Точно: Рожа-корёжа! Представлял, что там, на стене, гигантское лицо, всё время злое и недовольное. Когда залезал на чердак, всегда бросал туда что-нибудь, чтобы Рожа меня тоже боялась.
— Мне бы не хватило смелости драться со злым духом.
— Я был ребёнком.
— Да мне бы и сейчас не хватило, — Юри не удержал вздоха; как он корил себя за трусость. — Это не от возраста зависит. Ты ведь верил, что Рожа там, приходил в её владения по своей воле, хозяйничал. У нас так не принято.
Он запнулся: продолжать или нет? Рассказывать свою историю в обмен на чужую? Виктор не торопил. Виктор знал много его историй, которые, в общем-то, ничего не значили. Кто такой Кацуки Юри, чтобы это кому-то было интересно…
— Я долго боялся осьминога под кроватью. Засыпал только с кем-то, а если ночью просыпался один, то сразу начинал реветь на весь дом. Родители уже не знали, что делать: вешали амулеты, водили меня в храм, сами читали молитвы, даже приглашали одного оммёдзи. Он, правда, даже слушать не стал, сказал… Да это не важно, что он сказал! Просто однажды Мари надоело, и утром она подкинула мне настоящего осьминога. Положила на подушку.
Виктор бессовестно заржал.
— Эй!
— Извини, извини! Просто… Ха-хах… Мари!
— Виктор.
Ещё раз булькнув, он весело спросил:
— Что случилось, когда ты проснулся?
— Орал от ужаса, конечно, — Юри и самому было смешно, — но с тех пор осьминог под кроватью стал казаться мне даже каким-то милым. В итоге я с ним подружился: истории ему рассказывал, песенки пел…
Виктор удивлённо молчал. Сверкнула молния. Снова загрохотало, но уже дальше.
— Виктор?
— Пытаюсь представить, как подружился бы с Рожей, и не могу.
— Ками-сама! Неужели родители ни разу не рассказали тебе про Тако-сана? Это одна из их любимых баек!
— Я думал, Тако-сан — человек. Твой воображаемый друг.
— Он друг. Только осьминог. Стал бы я дружить с человеком из-под кровати?!
— Юри-и-и! — Виктор гоготал в макушку, словно услышал что-то невероятно смешное. — И долго Тако-сан жил у тебя под кроватью?
— Думаю, он и сейчас там живёт… — Юри спохватился, но было поздно — слова уже прозвучали, поэтому он, собравшись с духом, продолжил: — Тако-сан поселился там раньше, чем я. Эта комната долго стояла закрытой, а до того, говорят, в ней Садао-сама жил.
— Кто это?
— Кто такой Кацуки Садао?
Юри искал подходящие слова, и не находил. Нормально ли ненавидеть героя семейных баек, человека, который умер за семьдесят лет до твоего рождения и которого до сих пор с уважением вспоминают на Кюсю? Отец рассказывал, что ещё застал времена, когда старые рыбаки оставляли ему на берегу бутылочку саке, веря, будто Садао не утонул, а просто загулял с посланцами Рюдзина. Не то чтобы Юри всерьёз в это верил, но признавал, что родственник, оставивший потомкам в наследство осьминога под кроватью, был способен на многое.
— Это младший брат моего прадеда, — сказал он после долгого молчания. — Спроси у отца, он много историй помнит.
— Спрошу обязательно, — шепнул Виктор, засыпая.
Шум дождя, и правда, убаюкивал. В мыслях Юри ещё собирался с силами и вставал, чтобы уйти, но на деле только немного отодвинулся от Виктора. Гроза ушла, грохотало уже очень далеко. Говорили, Садао бросился в море, чтобы остановить цунами. Больше его не видели.
«Сколько ему было? Двадцать пять?»
В детстве казалось, что это очень, очень много. Входя в свою комнату первый раз, пятилетний Юри представлял Садао-саму великим оммёдзи, не хуже Абе-но Сеймея. Он ещё ничего не знал про Тако-сана и тот ужас, который может вызвать дух в обычном человеке, он просто смотрел во все глаза, не смея оторваться от причудливого танца теней на стенах. За окном шелестела на ветру старая сакура. Он отчётливо слышал звук. Или это был шорох коньков по льду? Засыпая, Юри видел всё чётче: одна тень принадлежала Виктору, другая — Пхичиту, третья — Юре, и так далее. Тени множились, становились реальными, и его собственная тень дрожала, предвкушая встречу, готовая вот-вот сорваться с места, оставив всё земное.
Это было до одури жутко.
И всё-таки прекрасно.


4

Берег встретил запустением. Размеренный шум серых волн и низкие тучи навевали глухую тоску, а отсутствие Маккачина, без громкого лая которого Юри уже не мыслил это место, делало мир похожим на унылый сон. День, в общем-то, начался с дурного настроения — теперь оно просто усилилось. Может, виной всему был недосып, хотя Юри встал позже Виктора, а может, причина крылась как раз в том, что первый раз они увиделись за завтраком, не обменявшись перед тем ни ласковым бредом, ни рассеянными поцелуями.
Застегнув молнию ветровки до упора, Юри вжал голову в плечи.
— Всё-таки твоя мама не так проста, как можно подумать, — заметил Виктор.
Он не взял даже толстовку. Духота стояла страшная: воздух был влажным как в банях. Гроза могла начаться в любой момент. Юри смотрел на светлые волосы, прилипшие к вискам, на усталое лицо и хотел, чтобы дождь начался поскорее, чтобы их двоих отрезало от всего остального мира.
— Юри?
— Да, — он словно очнулся, — ты ей очень нравишься, Виктор, поэтому она с тобой столько разговаривает.
— Знаешь, что она мне рассказала?
— Нет, вы же замолчали сразу, как только я вошёл.
— Юри, да что с тобой? Ещё не отошёл от перелёта?
— Возможно. Извини.
— Мне замолчать или продолжать допрос?
— Как хочешь.
Юри засунул руки в карманы и дальше шёл, не поднимая глаз, изредка поддевая носком морской мусор с мокрого песка. Он ненавидел джетлаг, превращавший его из простого японца в злого и кислого японца.
«Который ещё очки где-то заляпал».
Юри заметил жирный след только сейчас. Внизу, справа. Тяжело вздохнув, он постарался смотреть в другую сторону. Расплата последовала незамедлительно: Юри даже охнуть не успел, как полетел. Виктор едва успел его поймать. Секунду смотрел изумлённо, а потом опустил на песок — и с оглушительным воплем рухнул сверху. Издалека недовольно отозвались чайки. Юри, пережив секундный ступор, опрокинул шутника и сам оказался сверху. Уперся в плечи, тяжело дыша.
— Виктор!
— Так лучше? — он расслабился телом, но глаза смотрели серьёзно, словно сканировали.
— Лучше?!
Юри поправил сползшие очки, пытаясь выровнять дыхание. Иногда он совершенно не понимал, что творится у Виктора в голове. От борьбы в наглухо застёгнутой ветровке стало жарко. Он дёрнул молнию.
— Прямо здесь? Вау.
— Мне не до шуток, правда.
Юри слез и, повалившись на песок рядом, уставился в небо. Виктор прижался плечом. Он хотел внимания.
«Наверное, ему тоже плохо».
Эмпатия Юри в такие моменты била все антирекорды, что тоже не радовало.
— Ты рано проснулся?
— Часов в шесть по-местному. Твоя мама развлекала меня разговорами.
— Так о чём вы всё-таки говорили?
— О странных парнях по фамилии Кацуки. Рассказала про знакомство с твоим отцом, — он хитро улыбнулся. — Пожелала мне терпения.
— Ты тоже не подарок.
— Разве? Год назад ты со мной так не разговаривал!
— Много что было по-другому год назад.
Юри закрыл глаза, но ощущал тяжесть неба даже сквозь опущенные веки. Пальцы нашли пальцы, сплелись крепко-крепко, словно жили отдельной жизнью.
— Это ведь здесь случилось?
— Что случилось?
— Это.
Чужое дыхание на губах — он поймал поцелуй. Ни упасть дальше, ни оттолкнуть. Зубы разомкнулись сами, язык прильнул к языку. Виктор расстегнул молнию на его ветровке до конца. Стало только жарче, только тяжелее. Юри вспомнил: и правда, на этом самом пляже, возле старых мостков, они впервые поцеловались почти год назад, но тогда увидеть их могла разве что луна.
Порыв неожиданно холодного ветра заставил вздрогнуть. Открыв глаза, Юри уловил движение — как будто тень скользнула от одной опоры к другой. Он дернулся. Виктор отпрянул, прижал ладонь к губам. Юри сел, всматриваясь в мрачный пейзаж. Никого.
— Показалось, — выдохнул он.
— Кусаться-то зачем?
— Извини, — Юри отвёл его руку, крови не было. — Показалось, кто-то вышел из воды.
— Купаться в такую погоду?
— Ты купался.
— Я тогда перебрал, — Виктор поёжился. — Как подуло-то.
— Пойдём отсюда.
Стряхнув песок, они поднялись на узкую набережную. Проходя мимо, Юри ещё раз глянул под мостки: тёмная тень от них дрожала на волнах, возле опор крутилась пена. Водоросли покачивались на волнах как мокрые волосы.
Вперёд-назад. Выдох-вдох.
Жуть.
Юри ускорил шаг. На ухо упала первая капля. Вторая — на нос. Виктор задрал голову.
— Ай! Прямо в глаз!
Через секунду ливень накрыл сплошной стеной. Юри убрал очки в карман и тоже подставил лицо дождю, но это не принесло желанного облегчения. Он всё ещё чувствовал необъяснимую тяжесть. Ночью их разлучил гром — там, где они первый раз обняли друг друга как любовники, а теперь злой ветер разбил их поцелуй…
— Бежим? — предложил Виктор.
— Подожди. Давай, как под душем?
— Давай.
Они замерли под дождём, едва соприкасаясь губами. С чёлки Виктора капала вода и щекотала брови. Она дрожала на ресницах, Юри боялся моргнуть. В глазах напротив было небо — то настоящее небо, которое теперь надолго скрыли тучи. Он понял: причина именно в этом, — но не смог объяснить даже самому себе, в чём заключалось знание и от чего предостерегало.
Сделав полшага назад, Юри медленно моргнул.
— А вот теперь — бежим.


5

Растянувшись на своей кровати, Юри просматривал социальные сети. Виктор успел опубликовать только один снимок: утренние сумерки, приоткрытые сёдзи, кусок кровати и пятка, торчащая из-под одеяла.
«#ктоягдея #джетлаг #отпуск»
christophe-gc судя по антуражу, ты в японии, парень
phichit+chu и зовут тебя Юри
christophe-gc phichit+chu, но как, холмс???
phichit+chu эту ножку из-под одеяла не забудешь, ватсон :З
Yuri-Plisetsky капец шерлоки
Дальше шли комментарии от незнакомых подписчиков, восхваляющие ногу, чьей бы она ни была. Юри лайкнул парочку, отложил телефон, прислушался к шуму дождя и едва не уснул. Щелчок замка на двери вернул к реальности. Виктор сел на пол рядом с кроватью, глянув вопросительно.
Его кожа ещё была розовой после горячего душа, а волосы пахли чем-то, что производители шампуней считали морской свежестью. Странный, но приятный запах. Зелёный хлопок снова сползал с плеча. Юри поправил одежду, поднял руку выше, коснулся уха, повёл пальцами вниз по шее…
Зрачки расширились, Виктор подавил нетерпеливый вдох, но остался на месте.
— Забирайся на кровать.
— Вау! Можно? Я хорошо себя вел?
— Пока я не передумал.
Виктор увернулся от прикосновения, лизнул в щеку и тут же отпрянул к противоположной спинке кровати, вытянув ноги вдоль стены.
— Под твоим фото уже провели расследование.
— Я не сомневался. Гляну потом.
— Пхичит узнал мою ногу.
— Мне уже начинать ревновать?
— М-м-м, мы довольно долго жили в одной комнате в Детройте.
Виктор прищурился. Прошлое Юри его всегда волновало, и если всплывала какая-то история, то он шутливо возмущался, почему не слышал её раньше.
— Пхичит, наверное, знает много твоих страшных тайн, — почти пропел он.
— Ты тоже знаешь много моих страшных тайн, — Юри заложил руки за голову.
— Больше, чем Пхичит?
— Больше, чем любой другой человек на земле.
— Точно?
— Думаешь, я рассказывал ему о своих эротических фантазиях?
— Что же это за друг, если не знает ни одной твоей эротической фантазии?
— Парочку, конечно, знает.
— А я их точно знаю?
— Ты серьезно? — Юри закатил глаза. — Я не собираюсь тебе это рассказывать!
— Юри-и-и, — Виктор пошел в наступление.
Точнее, потянулся. Погладил щиколотку.
— Нет.
— А если я попрошу?
— Тогда проси лучше.
— И твой Тако-сан не будет против?
Виктор, смеясь, озвучил мысль, которую Юри всеми силами от себя оттолкнуть.
«Но если всё-таки подумать, какая ему разница?»
Что бы он ни фантазировал, в такие моменты дух никогда не вмешивался и никак не проявлял себя.
— Не хотел бы я злить воображаемых осьминогов!
Собственные опасения из чужих уст звучали, как минимум, абсурдно.
— Фу, — фыркнул Юри, — Тако-сан не такой осьминог! Извинись перед ним немедленно!
Подавшись к краю, Виктор свесился с кровати. Подметая волосами пол, он заглянул в темноту под ней.
— Пс-с, Тако-сан, не злись! Я не хотел тебя обидеть. Ты точно отличный парень. Ты ведь друг Юри, а у него хороший вкус. Я тоже с ним дружу. У нас… хотя зачем тебя обманывать? Я от него без ума! У тебя есть подружка, Тако-сан? Если есть, ты понимаешь, о чем я.
— Блин, заткнись, — едва сдерживая смех, Юри пытался затянуть Виктора обратно на кровать, но тот словно прилип, продолжая нести бред.
— Постоянно хочу быть рядом с ним. Обнимать его, целовать… э-э… переплетаться конечностями? Ты ведь не обидишься, если мы немного расслабимся?
— Виктор!!!
— Да, кстати, меня Виктор зовут. Виктор Никифоров! Да ты, наверное, знаешь. Я — парень с плакатов, которые тут висели…
Закрыл лицо руками, Юри всё-таки захохотал.
— ...так что не думаю, что происходящее тебя сильно удивит, — Виктор замолчал; подняв голову, он шутливо шикнул: — Из-за твоего смеха я не слышу, что говорит Тако-сан!
— И-и-и, — смог ответить Юри, повалившись на кровать.
— Хватит ржать, — Виктор навис над ним. — Признавайся, где смазка и презервативы?
— В чемодане.
— Только ты мог догадаться сдать их в багаж.
— Потому что в прошлый раз у меня спросили, зачем мне анальный лубрикант в самолёте!
— Да? — удивился Виктор. — И что ты ответил? Надеюсь, сказал, что хочешь получить ещё больше удовольствия от полёта?
Юри его всё-таки лягнул.
— Ай! — он скатился с кровати и потянул открытый чемодан к себе. — Кстати, почему я этого не помню?
— Потому что тогда мы летели с Юрио в Москву на выходные. Дыши ровнее, я просто забыл выложить лишнее из рюкзака.
Виктор вернулся уже с добычей, сел рядом и, удивлённо вскинув брови, поднял что-то с пола. Сложенный пополам, криво оборванный журнальный лист. На секунду Юри похолодел: узнал вырезку. Не самая удачная фотография Виктора, на которой он выглядел так, словно не спал последние сто лет, но в шестнадцать она просто гипнотизировала. Тогда на первый план выступало не очевидное жестокое похмелье, а уязвимость человеческой красоты. Юри очень сопереживал Виктору. И ещё он был уверен, что выкинул это прошлой весной.
— Ого, какая древность! — некоторое время Виктор разглядывал фото, а потом вдруг искренне вздохнул: — Господи, как же мы тогда напились.
На обратной стороне пестрел огромный заголовок: «Онанизм и одержимость». Юри прыснул.
— С тех пор я не мешаю крепкий алкоголь с газировками.
— Я о другом, — Юри кивнул. — Тако-сан тебе ответил.
— Хочешь сказать, она не выпала из кровати?
— Даже если так.
Повернув страницу, Виктор углубился в чтение статьи сомнительного содержания. Весь журнал, насколько помнилось, был не слишком интеллектуальным, зато англоязычным. Юри нашел его в поезде, под сиденьем, и выкинул на станции, оставив лишь это.
— А твой Тако-сан пошляк!
— Разве? Ты сам назвался парнем с плакатов.
— Придется отрабатывать?
Сердце Юри ухнуло куда-то вниз. Виктор склонил голову к плечу, растирая шею.
— Этот, — он взмахнул листом, — что делал? Только честно!
Стало жарко. Даже слишком. И лучше бы кровь прилила к щекам!
— Блин, это… ниже пояса удар.
— Я вижу.
— Виктор!
— Давай, не томи.
— Тут я представлял, что твоё сердце разбито, и ты ищешь утешения в новых отношениях, — скороговоркой выпалил Юри. — Мне неловко, что я ничего не умею, но ты обещаешь всему научить.
— И? Что дальше?
— Что может быть дальше? Мы раздевается, целуем друг друга во все немыслимые места, ты ложишься сверху, и нам становится хорошо.
— Уговорил!
«Да я и не начинал!»
Он оказался без штанов раньше, чем додумал. Футболку и очки Юри успел снять сам.
— Давай кое-что изменим, — Виктор ещё возился с завязками, — я буду ничего не уметь, а ты меня учить.
— Могу научить тебя обращаться с одеждой.
— Эй! — наконец раздевшись, он ткнул Юри носом, волосы приятно пощекотали плечо. — Представь, что ты у меня первый.
Юри сглотнул. Хитрый, по-мальчишески дерзкий взгляд снизу вверх сразил его наповал, но это была не та рана, от которой приятно умереть. Он не хотел знать, кому достался Виктор и когда.
— У тебя был плохой первый раз?
— С парнем-то? Хороший.
— Тогда зачем?
— Это просто игра. Ну?
Юри колебался.
— Я очень этого хочу.
Виктор взмахнул ресницами, словно сбросил десяток лет. Проклятье! Он даже покраснел! Если какие-то здравые мысли и оставались в голове, то все они кончились ровно в этот момент.
Юри целовал Виктора, отмечал губами каждый сантиметр, и с каждым поцелуем вспыхнувшее желание таяло, оставляя внутри горькую нежность. Виктор любил болтать, но Юри не мог выдавить из себя ни слова. Какие слова подошли бы для этих сильных рук, для длинных пальцев, для манящего наклона головы и как будто бы беззащитной шеи, для сводящих с ума ног — для всего Виктора целиком? Он, верно, жил как танцевал, и каждое его движение было лёгким и непринуждённым, не заученным, а рождённым какой-то, в самом деле, нечеловеческой натурой. Юный Виктор был образом из далёких снов, для которого не подходили земные слова. Пальцы холодели от прикосновений к светлой коже. Юри боялся взглянуть на свои руки, уверенный, что найдёт на них перламутровую пыльцу. Этот Виктор просто не мог быть человеком — и был им. Юри ведь отлично знал его в будущем: он точно ходил по земле, подхватывал простуду, бредил едой во время изнуряющих тренировок, мечтал накатить по поводу и без, шутил дурацкие шутки и болтал без умолку обо всём на свете…
— Боже, не будь таким серьёзным, — Виктор щекотно фыркнул в плечо.
Юри обхватил его лицо, заставляя смотреть в глаза:
— Но это — серьёзно. Ты понимаешь?
— Понимаю, — ответил он. — Я ведь не дурак.
Ровный, нечитаемый взгляд немного отрезвил Юри. Он вспомнил другого Виктора, почти жуткого в своей неуязвимости и застывшей красоте. Таким Никифоров вернулся на лёд, отрезав волосы. Казалось, нельзя было выйти на лёд после и победить.
…И всё-таки даже это оказалось проще, чем увидеть бронзу на его груди и слушать глупые рассуждения о том, что Виктор уже не тот.
«Мой Виктор!»
— Хватит драматизировать, — он показал кончик языка, — иначе я с тобой больше не играю.
Этого Виктора Юри знал как никто другой. Как будто чиркнули спичкой — и волшебная тень исчезла. Пусть! Юри любил человека: настоящего, живого, понятного. Разорвав фольгу, он привычным движением раскатал презерватив по члену. Не отрывая взгляда от лица Виктора, от его расширившихся зрачков, открыл тюбик. Специально не торопился, и слышал фырканье на каждое ласковое прикосновение, каждое плавное движение пальцев.
Наконец, Юри откинулся на подушку, позволив ему сесть сверху, и направил себя рукой. Член уперся в узкий вход, но быстро преодолел преграду. Он погружался дальше, под частое дыхание, под сдавленные стоны. Виктор, покрасневший и взмокший, был прекрасен. Забыв про всякие игры, он сам двигался так, как любил больше всего.
...Виктор тихо ругался, цепляясь за спинку кровати, сдерживаясь из последних сил, пока Юри яростно толкался в его зад, приближая свой финал.
Выдох.
— А-амн!
И ещё.
— Вик...
И ещё.
— ...тор...
Виктор охнул, закусив палец. Мучить его дальше Юри не мог. Остановившись, он стянул презерватив и прижался к Виктору так сильно, как только сумел, чувствуя, как соприкасаются их члены, находя столь желанное освобождение. Раз — и всё. И вот они оба уже на земле.
— Открой окно, — попросил Виктор.
Занавеска взметнулась. Шум и запах дождя ворвался в комнату вместе с ветром. Юри дотянулся до пачки влажных салфеток и лёг обратно.
— Хорошо как.
«Хорошо ли?»
Теперь, когда всё закончилось, Юри чувствовал себя по-настоящему разбитым. Как будто Виктор задел что-то, что трогать не стоило.
— Слушаешь, не стучит ли снизу Тако-сан?
Бдыщ! Виктор точно бы взлетел до потолка, если бы Юри не схватил его за плечи, прижимаясь грудью к спине.
— Это мой телефон упал. Извини.


6

Свежий воздух их остудил. Пока Виктор обтирался салфетками, Юри смотрел в окно. Дальше сакуры было ничего не видать. На подоконнике уже образовалась лужа.
— Можно я закрою?
— Мерзляк, — Виктор вздохнул. — Закрывай, конечно.
Теперь дождь бил по стёклам. За потоками воды даже силуэт дерева потерял чёткие очертания. Юри щурился, хотя сидел в очках, но это, конечно, не помогало.
Раздался стук в дверь.
— Юри, ты занят? — спросила мама.
— Нет! — по привычке выпалил он.
— Да! — одновременно с ним воскликнул Виктор, лицом изображая что-то страшное.
Кажется, то, что дверь не заперта.
— Блин, — пробормотал Юри, зажав рот ладонью.
За дверью послышался смех.
— Гости уже здесь, — сказала мама. — Вы скоро спуститесь?
Она хорошо умела держать голос, и её веселье повергло Юри в состояние, близкое к панике.
— Скоро! — отозвался Виктор. — Спасибо!
Когда шаги затихли в коридоре, он всё-таки засмеялся в голос. Юри пихнул его локтем, но это не помогло.
— Боже, — еле выдавил Виктор, — почему с тобой всегда так?

Все были в сборе: семейство Нишигори и Минако-сенсей, — и небольшая комнатка казалась ещё меньше. Юри спустился один, не став ждать, пока Виктор закончит плескаться. Тройняшки облепили ещё на подходе, а друзья едва удерживались в рамках приличия. Плотину тысячи вопросов прорвало минут через пять.
Послушать рассказ о жизни в Петербурге и о прошедшем сезоне по очереди приходили то родители, то Мари. В конце концов мама сжалилась, пообещав на один вечер взять все заботы на себя. Сняв фартук, сестра села за стол. К тому моменту, как вышел Виктор, Юри успел устать от рассказа раз десять, но замолкать не собирался, решив, что лучше рассказать историю один раз, пока все в сборе. Утаивать было нечего: тренировки как тренировки, а моменты досуга, когда он не занимался изучением языка и не заглядывал в танцевальную студию недалеко от дома, заполнялись самыми обычными делами. Прогулки, сериалы, разговоры, переписка. Юри не упомянул разве что потрясающий секс, но все и так об этом догадывались.
Виктор слушал с интересом, не перебивал, не вставлял комментарии. Единственное, что от него услышали, кроме приветствия:
— О, это надолго. Я пока поем, уж извините.
Удивительно, но он умел быть незаметным! Или это Юри настолько привык, что уже не оглядывался каждую минуту? Существовала ещё ничтожно малая вероятность, что рассказ действительно интересует окружающих больше, чем Виктор Никифоров.
Краем глаза Юри заметил, как с его плеча вновь поползла зелёная ткань, обнажив сходящий синяк — весьма красноречивое «О». Виктор быстро поправил одежду, но за секунду до того его рука замерла ровно на месте следа. Пальцы невесомо повторили бледно-жёлтую окружность. Юри запнулся на полуслове, забыв, о чём говорил. Полный провал. Юко хихикнула. Виктор пришёл на помощь. Если это, конечно, можно было назвать помощью!
— Он рассказывал про нашу последнюю поездку в Сестрорецк?
— Нет, — отозвались друзья, — такого страшного названия мы ещё не слышали.
— Юри, — Виктор посмотрел лукаво.
— Давай ты, — он кашлянул. — Я устал говорить.
— Разве?
— Это самый длинный рассказ Юри, который мы когда-либо слышали, — хохотнула Мари. — Теперь отец может быть спокоен за все семейные байки!
Юри охнул. Об этом он не подумал! Тройняшки взирали в полном восторге. Юко и Такеши, знавшие о его слабости болтать, хранили молчание.
— Признавайся, Виктор, — прищурилась Минако, — что ты сделал с Юри в Петербурге?
— О, — он небрежно тряхнул волосами, — чего я с ним только не делал!
Конец фразы про «ведь неплохо же получилось» утонул в оглушительном хохоте, на который примчалась мама.
— У вас всё в порядке?
— В полном, — пробормотал красный Юри.
— Просто пора выпить, да? — Виктор похлопал его по плечу.
— Хироко, — воскликнула Минако, — неси саке!

Тройняшки сладко посапывали в стороне. Виктор уже закончил весёлый рассказ о майских выходных, проведённых у Гоши на даче, и теперь почти не открывал рот, слушая последние новости Хасецу. Юри это не очень интересовало. Он сам не заметил, как снова впал в экзистенциальную тоску, и теперь лениво размышлял, что нужно было либо не пить совсем, либо не отказываться от трёх последних чашечек. Сделав над собой усилие, Юри прислушался к разговору.
— Сколько лет живу, — Минако провела пальцем по горлышку бутылки, — столько люди и болтают всякую чушь. Сегодня, представьте, услышала, как обсуждали призраков!
— Ох уж эти страшилки, — Такеши покачал головой.
— Он так говорит, потому что сам жуть как боится, — хихикнула Юко, прижимаясь к мужу.
— Ещё чего!
— Напомнить тебе про Сторожа Ледяного замка?
— Юко! — Такеши помрачнел.
— Сторож Ледяного замка? — встрепенулся Виктор.
— О, — Юри улыбнулся, — отличная история!
— Когда мы были детьми, — сказала Юко, — тренер пугал нас историями про Сторожа, чтобы мы скорее переодевались после занятий. Теперь я сама иногда рассказываю её младшим группам.
— Сторож не сказка, — буркнул Такеши. — Я его видел.
— Ты видел тень от швабры!
— В тот раз. А в другие разы это точно был он.
— Юри столько раз уходил последним и не видел никакого Сторожа, — Юко подмигнула. — Верно?
— Верно, что я его не видел, — признал Юри, — но это не значит, что его не существует.
— То есть, ты веришь в Сторожа и всё равно катаешься там по ночам?
— Сторож пугает только тех, кто торчит на катке без дела. Я всегда извиняюсь, если остаюсь, и прошу не являться в ужасном облике.
— Серьезно? — лицо Виктора вытянулось. — Всегда? Почему тогда ты ни разу мне об этом не рассказал?
— Зачем?
— Вдруг бы он на меня напал?
— Виктор, не говори ерунды, — Юри нахмурился. — Сторож Ледяного замка любит фигурное катание и ни за что не тронул бы тебя!
— Ладно, в Сторожа я ещё могу поверить, — согласилась Минако, — но эти сплетницы обсуждали женщину, которую якобы видели на берегу! Тащилась, видите ли, как пьяная, платье порвано, лица за волосами не видать...
Тёмные водоросли всколыхнулись в памяти, по полу снова потянуло холодом. Дёрнувшись, Юри опрокинул бутылку. Все отпрянули от стола — от грохота в момент напряженного внимания и от брызг саке. Между опустевшей посудой растекалась лужа.
— Извините, — пробормотал Юри.
— Я уберу, — Мари поднялась.
— Что за жуть, — Юко покачала головой.
— А я о чем, — Минако вздохнула. — На весь день настроение испортили.
— А в чем разница? — все посмотрели на Виктора, но он нисколько не смутился. — Я имею в виду, в чем разница между этими историями, если обе о призраках?
Минако округлила глаза от удивления или возмущения, или от всего вместе. Она уже открыла рот, но её прервали.
— Ох, — донесся возглас Мари из коридора, — да кто же здесь опять натоптал?!
— Извините, — Юри поднялся, — я сейчас.

Он вышел, предусмотрительно закрыв дверь, и едва не столкнулся с матерью, которая прибежала из кухни. Вдвоем они встали рядом с Мари, которая сверлила взглядом цепочку мокрых следов.
— А приличные, вроде, тетки, — пробормотала она.
Конечно, сейчас ей совсем не хотелось покидать приятную компанию. К тому же, Юри это знал, её забавляли страшные истории.
— Думаешь, это Огава-сан или её сестра?
Почтенным японкам было хорошо за шестьдесят.
— Тяжело в такое поверить, — мама покачала головой. — Они всегда так вежливы.
— Смотри, какая маленькая ножка, — Мари была непреклонна, — только сёстры Огава и подойдут. У Судзуки-то настоящие ласты!
— Мари! Нога маленькая, это правда, но, может быть, наследил ребенок?
В Ю-топии отдыхала семья с двумя детьми.
— Уберись пока, — сказала мама, — а я посмотрю, куда он побежал.
— Могу сходить я, — Юри не хотел, чтобы она шла за странными следами, — ты ведь делала что-то на кухне?
— Ничего такого, чтобы ты бросал гостей.
— Ему просто нужно сбежать, — фыркнула Мари. — Он саке опрокинул, когда Минако заговорила о призраке на берегу.
— Опять! Мари, хотя бы ты помолчи, — мама нахмурилась. — Из-за этих сплетен вчера уже уехали трое. Если тебя не пугают призраки, то побойся убытков!
— И давно… говорят? — Юри оборвал их спор.
— Со вчерашнего утра, — Мари достала сигарету, чиркнула зажигалкой. — Ходила, говорят, по берегу. На голоса не откликалась. Полицейский кое-как набрался смелости к ней пойти, а она ушла под мост — и пропала.
— Почему вы сразу не предупредили?!
Юри похолодел при мысли, что вчера вечером Виктор гулял там совсем один, что сегодня они пошли туда вместе и тоже чуть не попались. Призрак или нет, но было что-то неприятное возле тех мостков. Что-то, что следовало обходить стороной.
— Ещё один, — Мари выдохнула дым. — Как бы это выглядело? Здравствуй, братец, здравствуй, Виктор, добро пожаловать в купальни «Абура-я»?
— Это не смешно!
— Дети, — на этот раз спор остановила мама, — не будем продолжать эту тему. Лучше помолимся, чтобы зло обошло нас стороной. Мари, вытри пол. Юри, посмотри, не натоптано ли ещё где-нибудь. Я принесу саке взамен пролитого.
Когда она замолчала, до них донесся приглушённый весёлый голос:
— Хотите, расскажу, как однажды Маккачин напугал меня до смерти?
Конечно, гости хотели.
— Какой всё-таки славный мальчик твой Виктор, — мама лирически вздохнула и ушла.
— Ну, хоть кто-то себе нормального парня нашел, — хмыкнула Мари.
Юри закатил глаза. Шутить про новогоднюю лапшу он считал ниже своего достоинства. Следы уводили за угол, в темноту. Меньше всего на свете ему хотелось идти туда после всех этих разговоров. Потоптавшись на месте, он всё же сделал шаг. Коридор был пуст. Цепочка следов тянулась до приоткрытого выхода в сад. Им пользовались, чтобы не обходить дом целиком. Нахмурившись, Юри подошел ближе, помялся, но всё-таки выглянул. Дождь лил стеной, разглядеть что-то дальше вытянутой руки было нереально. Вежливо крикнув в темноту несколько раз, Юри сдвинул сёдзи. Мари как раз протерла пол до угла.
— Никто не отозвался.
— Если ребенок, то обежал дом, наверное. Один тут часто носится.
— Подождать тебя?
— Я не боюсь.
— В этом нет ничего постыдного, — заметил Юри.
— Бросать гостей нехорошо, — Мари зевнула. — Иди, я скоро.

За столом смеялись. Вроде бы, Юри не было каких-то пять минут, а казалось, что целый час — так переменилось настроение. Виктор рассказывал бесконечные байки про Маккачина. Все внимали. Юри знал, что будет дальше, поэтому, присев на место, уткнулся в телефон.
Йоко так и не ответила.
История Виктора закончилась очередным взрывом смеха. Потом друзья поинтересовалась, всё ли в порядке.
— В полном, — ответил Юри. — Кстати, Минако-сенсей, вы не знаете, Йоко ещё здесь?
— Позавчера она написала, что поедет в Нагасаки.
— Надолго? Мы договорились встретиться, а теперь в ответ молчание.
— С ней бывает, — Минако пожала плечами. — Я вообще удивилась, что она мне написала.
— Вы знаете, почему она вернулась?
— Думаю, у неё что-то не заладилось в Токио. Ты знаешь, как это бывает.
— Вы говорите про Накамуру? — встрепенулась Юко. — Вот уж не думала, Юри, что ты захочешь её видеть! Она ведь тебя терпеть не могла!
— Ей просто не нравилось, когда Минако меня хвалила, а не её, — возразил он. — Уверен, с тех пор она изменилась.
— Пф! — Юко задрала нос. — Мы в одном классе учились. Ужасная была девчонка. Такие не меняются.
— Ужасная или нет, но очень усердная, — возразила Минако. — Ей не хватало разве что огонька. Женской нежности, может быть…
— Я и не знала, что она вернулась, — Юко повернулась к мужу, — а ты?
— Накамура? — Такеши нахмурился. — Кажется, припоминаю, что была такая, но ничего не слышал про её возвращение.
— Она приехала в январе, сняла комнату, почти не выходила из дома, — Минако налила себе ещё. — Иногда срывалась в Нагасаки, у неё там подруга. Один раз зашла ко мне в студию, почти сразу после приезда. Спрашивала про тебя, Юри. Она теперь твоя поклонница, ты знал?
— Да. Давно.
— Вот как, — Юко прищурилась, — надо же! Значит, не зря я тогда получила выговор… Ох, это такая история! Мы подрались из-за Юри. Нет-нет, не как девчонки, а как идейные противники, но все, конечно, решили, что наоборот.
— Почему я не знаю этой истории?! — воскликнул Такеши.
Юри кашлянул. Он тоже не слышал этой истории, и подозревал, что к счастью.
— Потому что это было глупо и смешно! — воскликнула Юко. — Только девочки её и знали. Она получила название… Неужели я говорю это вслух при мужчинах? Ох, — она покраснела от смеха, — «Битва больших и маленьких сисек»! Это произошло в бассейне, в женской раздевалке… — Юко верно оценила удивление на лицах. — О, нет, лучше я остановлюсь! Пожалуй, уже слишком много саке.
Такеши согласился, что пора заканчивать. Возможно, причина крылась в том, что он сегодня был за рулем и не пил. Они засобирались домой. Тройняшки не хотели просыпаться, пришлось нести их в машину. Минако уехала на такси, пообещав напоследок, что обязательно дозвонится до Йоко.

Когда, проводив друзей, Юри вернулся за стол, Мари уже всё убрала, и просто курила в тишине. Виктор сидел сонный. Было уже довольно поздно, но никто не спешил уходить. Чуть позже заглянула мама. Посмеявшись над молчаливым царством, она сказала:
— Жаль, Тошия сегодня занят, а то рассказал бы вам несколько подходящих историй.
— Вас мы тоже послушаем с удовольствием, — заметил Виктор. — Вы прекрасная рассказчица и очень наблюдательный человек.
— Прямо сейчас я наблюдаю, что Юри не в настроении слушать глупости.
— Мама! — вспыхнул он.
— Да и ты, Ви-чан, выглядишь усталым. Ложитесь спать.

Поднимаясь по лестнице, Виктор обратил внимание на песок под ногами.
— Наверное, Мари не заметила, — Юри зевнул.
Они остановились у входа в банкетный зал. Сёдзи были сдвинуты.
— Опять не закрыл?
— Заглянешь, зануда?
— Я устал, — глаза просто слипались. — Столько разговоров…
Виктор картинно выпятил губу.
— Не делай такое лицо.
— Одну маленькую сказку на ночь и поцелуй!
— Какую сказку?
— Да хоть про ту женщину на берегу.
— Виктор! — Юри вскинулся. — Не вспоминай ты её, пожалуйста!
— Мне так и не объяснили, в чем разница.
— Как тебе объяснишь?!
— Ладно, ладно, давай хотя бы поцелуй.
Губы Виктора коснулись его губ. Слишком настойчиво и очень, очень плохо.
— Ты перебрал.
— А ты недобрал, — Виктор толкнул носом. — Останься со мной. Не буду лезть, обещаю.
— Нет.
— Жестокий Юри, — он протянул руку к сёдзи, но угодил точно в темноту между створками и едва не полетел. — Ох!
— Виктор!
— Бессердечный! Оставляешь меня одного в холодной постели.
Сказав так, он закрылся изнутри. Это совершенно точно была шутка, но Юри чувствовал себя как оплёванный. Дойдя до комнаты, он снял очки и упал на кровать ничком, не раздеваясь. Постельное белье пахло Виктором.
«Идём ко мне» — хотел написать Юри, но уснул раньше, чем дотянулся до телефона.


7

Юри распахнул глаза, словно вынырнул из глубины. Ночные тени замерли на стенах. На уши давила тишина. Время как будто остановилось.
«Что за жуть?»
Юри сглотнул, пытаясь пошевелиться. Тело отзывалось с трудом. Наконец, это прошло, и он сел, нащупал очки, нацепил на нос. Что-то было не так. Юри резко оглянулся — одеяло лежало на полу, почти возле двери. Последний раз такое случилось, когда ему стукнуло четырнадцать.
— Тако-сан, тебе не спится?
Юри опустил ноги на пол, и пол обжег неприятным холодом. Слово «ледяной» здесь не подходило. Прикосновение ко льду никогда не таило в себе столько ужаса. Он встал, чтобы поднять одеяло, как вдруг услышал глухой монотонный звук. Словно поблизости кто-то хрипел на одной жуткой, тоскливой ноте: э-э-э-э-э.
Юри уставился на дверь.
«Чем бы ты ни было, я тебе не открою».
Одна из семейных баек гласила, что старые сёдзи для духов тяжелы как скала, а все закрытые двери и окна в Ю-топии — невидимы. Он всегда осторожничал и, в отличие от Мари, всегда точно знал, когда в стекло стучит невидимая рука, а когда – ветка сакуры. В Ледяном замке Юри тоже различал случайный шум и звуки, которые порой издавал обычно молчаливый Сторож. Как это было объяснить? Он просто чувствовал. В Детройте и Петербурге тоже случалось много странного, но там люди отмахивались от духов как от мух и те редко вмешивались в повседневную жизнь.
Бдыщ!
Юри вздрогнул. Глухой удар о стену. Совсем близко.
«Это в банкетном зале».
Виктор…
Виктор!
— Ками-сама, — выдохнул Юри, бросаясь к двери.
Ручка поддалась с трудом. Рука всё время соскальзывала, а когда замок всё-таки щёлкнул, пришлось ещё поднапрячься. Юри словно тянул на себя каменную плиту и молил только об одном: чтобы ему показалось. Пусть Виктор посмеется. Пусть будет припоминать до самой старости, только не… Он вывалился в коридор и одолел расстояние в один прыжок. Кровь стучала в висках, руки дрожали. Сёдзи выгнулись изнутри, и Юри в ужасе отскочил.
— Виктор!
— Юри? — слабый голос. — Юри!!! Разбуди меня!..
— Попытайся открыть!
Юри вцепился в створку. Судя по звуку, Виктор с той стороны сделал это же. Усилие. Ещё. Они умели делать в такт, даже не сговариваясь. Последний рывок, и сёдзи поддались.
— Виктор!
Из щели показалась рука — и тут же скрылась, словно что-то тянуло её обладателя назад. Виктор захрипел, рванулся снова, толкнув створку с такой силой, что та открылась сразу на несколько дюймов. Это произошло за долю секунды: он просунул голову и, наконец, вывалился в коридор целиком. Рубаха почти сползла с него, остались только штаны.
Юри даже не сразу понял, что с ним что-то не так, а потом Виктора выгнуло назад. Приложившись спиной о сёдзи, он вцепился в шею. Между пальцев мелькнуло что-то черное.
— Зак… Зак-рой…
Обратно створка пошла легко. Виктор уже хрипел. Юри бросился ему на помощь. Пальцы нащупали что-то мокрое и скользкое. Волосы! Спутанные волосы! В первую секунду он едва не отпрянул, но потом рванул их на себя, чтобы они перестали тянуть Виктора назад.
— А-ах!
— Ты дышишь?!
— Дышу… подожди.
Виктор кое-как выпутался из волос и рухнул на колени, судорожно хватая ртом воздух. Юри опустился рядом, стиснул его в порыве чувств.
— Что… это… было?
Они подняли взгляд на сёдзи ровно в тот момент, когда бумагу пробила серая, изрытая глубокими сочащимися царапинами рука с обломанными ногтями.
— Она, — выдохнул Юри. — Это она! Женщина с берега!
Тёмная тень в тени мостков.
«Теперь ты видишь разницу?!»
Виктор подскочил, хватая Юри за руку. Они бросились прочь. Возле лестницы за их спинами раздался треск. Юри оглянулся. Женщина лезла из двери сквозь пробитую дыру. Голова уже была снаружи, чёрные волосы тянулись вниз и растекались по полу как густая слизь. Она дергалась, пытаясь протиснуться в коридор. Оглянувшись тоже, Виктор выдал одно из хрестоматийных выражений Якова Фельцмана и потянул Юри вниз, приговаривая:
— Быстрее! Бежим! Бежим!
Юри не сопротивлялся, а в голове билась единственная мысль: «Куда, куда от неё можно убежать?!»
Шум разбудил постояльцев. Зашуршали сёдзи, захлопали новые двери, затопали ноги. Наверху, за спинами убегающих, раздался страшный крик, а следом за ним — такие выражения на родном языке в исполнении Мари, что Юри залился краской. Он, наконец, вырвался из захвата Виктора.
— Исчезло! — снова закричали наверху. — Исчезло! Призрак! Это призрак!
Мари огрызнулась. Ошарашенные сонные постояльцы столпились возле лестницы. Юри смотрел на них и видел в проясняющихся глазах недоверие, которое сменялось ужасом. Это был конец. Если не всей Ю-топии, то её не таких уж плохих времен.


8

Многие гости уехали, не дожидаясь утра. Остальные покидали Ю-топию с рассветом. Юри сидел в общем зале вместе с Виктором и отрешенно наблюдал за бестолковыми сборами, обняв колени. Он хотел обсудить нападение, но не знал, как начать разговор. Виктор выглядел… плохо. Следы на шее посинели, а сам пострадавший до сих пор был смертельно бледен. Он смотрел в одну точку, забыв про остывший чай.
Когда беготня прекратилась, Юри тронул его за плечо. Виктор вздрогнул, словно очнулся, рука метнулась к шее. Он судорожно вдохнул.
— Извини, что так вышло.
— За что ты извиняешься? — удивился Виктор.
— Это случилось в моем доме. И я не предупредил тебя как следует, хотя ты спрашивал.
— Ты всё-таки что-то знал об этой женщине?
— Только то, что люди видели её там, где мы гуляли. Мама и Мари тоже слышали о ней.
— Негусто.
— Достаточно. Я почувствовал неладное ещё во время прогулки, — Юри тяжело вздохнул.
Виктор не ответил. Подошла Мари, села рядом.
— Все уехали. Родители отправились в храм, а нам сказали отдыхать. Я принесла одеяла в гостиную. Поспите, что ли?
— А ты?
— Уберусь пока, где успею, — она закурила, помолчала, потом вздохнула и покачала головой: — Я бы сказала, что Судзуки-сама, — это прозвучало как сарказм, — нашла повод свести старые счёты, если бы своими глазами не видела… это, — она хохотнула и тут же оборвала смешок, закончив откровение крепким словцом.
— Болтать о призраке? Серьёзно? Это слишком даже для неё.
— Много ты в этом понимаешь, братец, — Мари усмехнулась. — Женская ревность — страшная сила, и ты не сталкивался с Судзуки-сама, когда она не в духе. Хорошо, что отец выбрал нашу маму, а не эту красотку.
Юри кивнул больше из нежелания говорить на эту тему. Сейчас он чувствовал себя так, что был бы рад вообще не рождаться.
— Ваша мама тоже красивая, — возразил Виктор.
— Это другая красота, — ответила Мари.
В голову лезли дурацкие мысли про всегда подтянутую и надменную Судзуки Айко. Сколько раз она была замужем? И зачем каждый раз приезжала в Ю-топию, хотя давно жила в Фукуоке?
— Наверху кричала Судзуки-сан?
— Нет, Огава. Этот призрак… — помолчав, Мари всё-таки спросила, — как ты думаешь, зачем он здесь?
— Откуда я знаю? Придёт Ичиро-сан, всё тебе объяснит.
— Мне интересны твои соображения.
Юри внимательно посмотрел на сестру. Мари любила издеваться, и когда волновалась или переживала, делала это даже лучше, чем обычно, но сейчас он видел скорее растерянность.
— Может, эта женщина искала здесь кого-то.
— Думаешь, это всё-таки были её следы вчера?
Юри кивнул.
— Но как она оказалась внутри? Если байкам верить, Садао-сама сделал так, чтобы ни один злой дух не мог войти.
Так и было. Во всяком случае, так рассказывали: ни через дверь, ни через окно, ни через любую щель, старую или новую.
— Сам войти? Или вообще? — вдруг спросил Виктор.
— Кто бы в здравом уме её пригласил? — удивился Юри.
— Люди разные, — потянула Мари, её взгляд потяжелел, — но если кто-то так сделал, то у него точно нет мозгов.
Снова стало не по себе. Юри вспомнил мокрые следы, распахнутую дверь, ливень в темноте…
— Мари, точно все уехали? Точно-точно? Ма сверяла по спискам?
— Ма едва успевала кланяться, извиняться и прощаться, — фыркнула сестра. — Вряд ли кто-то смог уснуть после такого или остаться здесь. Я заглядывала в комнаты, никого там не...
Юри волновали далеко не комнаты. Подпрыгнув, он сорвался с места — к тому самому выходу в сад. Снаружи, в мутном свете утра, сквозь пелену дождя было видно не лучше, чем ночью. Юри поёжился от холодных капель, спрыгнул на дорожку и уже через пару шагов промок до нитки. Влажный грунт хорошо держал следы. Он опустился на корточки, чтобы лучше их рассмотреть.
— Что там? — Мари и Виктор догнали его.
— Ого, — сказал второй, — как будто что-то тащили по дорожке...
«Или кого-то».
Юри выпрямился. Широкая борозда в каменной крошке тянулась дальше, чем он мог разглядеть.
— Не нравится мне это, — сказала Мари.
Она сделала несколько шагов, опережая, и вдруг отшатнулась назад, издав короткий крик. Юри и Виктор бросились к ней. Они тоже увидели это: из-под низкого, помятого куста торчали неестественно вывернутые, посеревшие ноги. Ногти, покрытые малиновым лаком, казались неестественно яркими в окружающем сумраке.
— Су… Судзуки-сан? — Юри едва совладал со своим голосом.
Ответа не последовало, и последовать не могло. В тягостном молчании они втроем смотрели на труп, пока Мари, наконец, не сказала:
— Нужно сообщить в полицию.

Не пришлось даже звонить. Такахаси Масато, частый гость в Ю-топии не по службе, а по давнему знакомству с главой семьи Кацуки, уже стоял на пороге, по обыкновению притопывая левой ногой, и громко возмущался. Собственно, своё возмущение он выражал непосредственно другу детства, который виновато разводил руками. Ичиро-сана с ними не было. Видимо, встреча с полицейским произошла по дороге, и в храм отправилась одна мама, а отцу пришлось вернуться.
— Тошия, я не могу просто так уйти, Огава-сан не успокоилась, пока я не отправился сюда. И потом, она такого наговорила, что теперь просто нет выбора: мне нужно осмотреть комнату, где произошло нападение, и пообщаться с твоим Юри и этим вашим русским гостем!
— Масато, парни, наверняка, уже… — отец прервался, увидев бледную процессию, — или нет…
— Такахаси-сан, вы-то нам и нужны! — воскликнула Мари. — Там, в саду… Судзуки Айко. Она, кажется, мертва.

@темы: Рейтинг: R, Категория: джен, Категория: слеш, Персонаж: Виктор Никифоров | Victor Nikiforov, Персонаж: Катсуки Юри | Katsuki Yuri, Персонаж: Минако-сенсей | Minako-sensei, Персонаж: Семья Катсуки | Family of Katsuki, Виктури | катсудон, Персонаж: Семья Нишигори | Family of Nishigori

Comments

[кэцхен_восемь_жизней_назад]

9

Виктор лёг на прямо на татами, даже не став стелить одеяло. Почти не моргая, он уставился на алтарь. Воздух пронизывал запах благовоний. Юри не считал, что здесь безопасно, но, во всяком случае, от наводнивших дом людей здесь можно было спастись. Он сел рядом с Виктором.
— Как думаешь, — это прозвучало очень тихо, — мне обязательно говорить правду?
— В каком смысле?
— Ваш полицейский так смотрел на меня.
— Эти следы трудно не заметить, — Юри осторожно коснулся его шеи. — Может, всё-таки позвать медиков, пока они не увезли тело?
— Не нужно, — Виктор дёрнул плечом.
— Я понимаю, почему ты хочешь молчать. Я бы даже думать об этом не хотел.
— Это ведь она убила Судзуки Айко?
На шее мёртвой японки они увидели те же следы, что у Виктора. Были ещё другие, более жуткие: тело под разорванной юкатой покрывали глубокие царапины.
— Похоже на то.
— Может, это не призрак, а просто сумасшедшая?
— Виктор, — Юри лег рядом, так, чтобы смотреть ему в глаза, — ты её видел?
— Видел.
— И я видел. Это не человек.
— Откуда ты знаешь?
— Знаю. Просто знаю, и всё. Так бывает.
— Ладно, — Виктор нахмурился. — Не хочешь, не говори.
Он повернулся на другой бок. Дернул на себя ближайшее одеяло, раскатал и укрылся с головой. Юри лёг на спину. Глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Ему никогда не нравилась эта история.
— Однажды, когда Садао-сама был ещё юн и помогал своему отцу и старшему брату, моему прадеду, на источнике, сюда приехала отдохнуть одна дама, а с ней — служанка по имени Кэйко. Не такая красивая, как госпожа, но очень милая. К несчастью, обе женщины влюбились в Садао-саму, едва его увидели. Разными способами и первая, и вторая пытались привлечь внимание, и даже забавлялись таким соперничеством, пока не выяснилось, что побеждает Кэйко. Дама пришла в ярость и задумала дурное. Рано утром, когда все ещё спали, она сказала, что хочет искупаться в источнике, и Кэйко, конечно, отправилась вместе с ней, а назад уже не вернулась. Дама так горько плакала, что все поверили в случайную смерть, только вот следующей ночью служанка вернулась и задушила свою госпожу.
Переведя дыхание, Юри продолжил:
— После этого Кэйко не ушла. Она убивала каждого, кто приближался к источнику, будь то мужчина или женщина, ребёнок или старик. Ни заговорённое оружие, ни амулеты, ни молитвы не помогали, и люди совсем отчаялись, стали обходить это место стороной. Садао-сама решил, что терять больше нечего. Незадолго до рассвета он вышел к источнику и вернулся только под вечер, очень бледный, совсем без сил. Никто не знает, что он сделал, но Кэйко больше не видели.
— А потом что? — спросил Виктор.
— Ничего. Всё как раньше стало.
— И у Садао-самы?
— А, ты об этом. Не думаю, что он сильно горевал, хотя так и не женился.
— Ну а жил-то как?
— Весело, хотя и не долго, — Юри вдруг понял, что никогда об этом не думал, всегда казалось, что Кацуки Садао жизнь и решения давались легко. — Эта история случилась, когда ему было шестнадцать. Потом он воевал в Китае, а когда вернулся, много путешествовал по стране от учителя к учителю. За несколько лет Садао разочаровался в оммёдо, даже пытался стать простым монахом где-то на севере. Говорят, он вёл дневник, куда записывал все свои встречи с духами, и спрятал его где-то в Ю-топии, когда вернулся. Он здесь недолго прожил. Вроде как утонул, но тела так и не нашли. Мой прадед вскоре увидел сон, после которого закрыл его комнату и сказал, что нельзя её открывать, пока не исполнится сто лет со дня рождения Садао-самы.
Он замолчал, и вопроса не последовало. Виктор дышал ровно. Уснул. Юри снова повернулся на бок, прижался к его спине, обнимая. Ребёнком он ужасно злился, что комната Садао-самы досталась именно ему, но когда подрос, начал радоваться тишине, всегда царившей в той части дома.
На его памяти по прямому назначению банкетный зал использовался от силы несколько раз и обычно служил комнатой для хранения вещей. Иногда, глубокой ночью, оттуда доносились приглушённые голоса и сдавленные стоны случайных любовников. Юри сам иногда представлял, как обжимается там с каким-нибудь привлекательным иностранцем. Думая об этом, он тоже погружался в сон и почти достиг приятной, мягкой темноты, когда услышал шорох сёдзи.
От этого звука они с Виктором подпрыгнули одновременно, но это был всего лишь Такахаси. Он поздоровался ещё раз, извинился и сказал, что должен задать несколько вопросов. Виктор пробормотал, что ненавидит весь мир, но приготовился отвечать.
— С вашего позволения, — сказал он, — Юри будет моим переводчиком.
— Конечно, — согласился Такахаси.
Полицейский плохо владел английским. Юри заикнулся было, что японский Виктора не так уж плох, но вовремя подумал, что так даже лучше. Он передал слова о вчерашнем вечере и потом, по просьбе Такахаси, добавил кое-что от себя, но в основном только подтвердил сказанное.
— Что было дальше?
— Мы с Юри простились, я зашёл к себе, сразу же упал на кровать, накрылся одеялом — было очень холодно.
— Вы не закрыли окно? — уточнил Такахаси, услышав перевод.
— Окно и не открывали, — Виктор пожал плечами. — Просто было очень холодно. Я не думал об этом. Сразу уснул.
Полицейский покивал.
— Что дальше?
— Я… — Виктор нахмурился. — Мне казалось, что это сон. То есть, сначала это и был сон: ко мне пришёл… То есть, так: мне снился приятный эротический сон, а потом я как будто ещё раз открыл глаза и увидел... её. Она… Я не уверен, что смогу это описать, но она как бы висела под потолком, и весь потолок был чёрный и как будто шевелился, а её рука гладила меня… м-м-м… прямо там. То есть, эта рука была... метра три, наверное?
Виктор беспомощно посмотрел на Юри, который, сглотнув, перевёл так, чтобы они оба не сошли за ненормальных:
— Виктор говорит, что проснулся от прикосновений. Его гладила женщина. М-м-м, довольно страшная женщина, судя по его словам.
Полицейский побледнел, но всё же попросил описать её подробнее.
— Я не разглядывал. Очень тёмные волосы, падали на лицо. На ней было порванное платье. Не кимоно и не юката. Что-то современное. Открытые руки — очень холодные, все как будто в глубоких шрамах. Я чуть не умер от страха. Схватил, что попалось под руку, и швырнул в неё.
Самым жутким было даже не то, что он говорил, а как. Юри не мог отвести взгляд от его осунувшегося лица и глаз, смотревших в пустоту. Достав из кармана платок, Такахаси вытер выступивший пот на лбу и висках.
— Вы можете вспомнить, что именно кинули в эту женщину?
— Книга или ежедневник, не помню, что лежало сверху. Женщину это разозлило. Она прыгнула на кровать. Я бросился к двери, но не мог открыть, потом услышал голос Юри. Я всё ещё думал, что сплю, и очень хотел проснуться. Женщина начала душить меня. Тут я вспомнил, как открываются сёдзи, выскочил. Мы побежали вниз.
Юри перевёл и это, после чего добавил:
— Я проснулся от удара о стену и пошёл проверить, всё ли в порядке. Дальше всё было, как рассказал Виктор.
— Вы видели нападавшую? — полицейский был мрачен.
— Частично. Она рвалась из двери, когда мы убегали.
— Кто-нибудь видел, куда она делась после?
— Мы не возвращались наверх, — Юри развёл руками, — только слышали крики, что призрак исчез.
Такахаси тяжело вздохнул:
— Я осмотрел банкетный зал. Не похоже, чтобы там был кто-то, кроме Виктора. Но книга, о которой он говорит, действительно валяется в углу, а в двери зияет дыра.
— Скажете, что мы всё придумали? — Юри сжал кулаки.
— Сказал бы, если бы эту женщину не видел вчера Цутому! Извините, — полицейский поднялся, — не смею больше мешать вашему отдыху. Господин Никифоров уверен, что ему не нужна медицинская помощь?
— Не нужна, — Виктор замотал головой, поморщился и всё-таки упрямо повторил: — Не нужна.
Попрощавшись, Такахаси вышел. Не прошло и пяти секунд, как в комнату заглянула Мари:
— Не похоже, что вы его утешили, ребята.
— А должны были? — слабо усмехнулся Виктор.
— Он уверен, что убийца прикрылся историей с призраком, чтобы создать неразбериху. Его версия: кто-то свёл счёты с Судзуки-сан.
— Мы чего-то о ней не знали? — удивился Юри.
— Может быть. Хотя Ичиро-сан уверен, что она — случайная жертва злого духа. Как и Виктор.
— Ичиро-сан уже закончил?
— Только начал. Проводит ритуал в саду, тело-то только увезли. Потом пройдёт по дому. Посмотрим, что скажет. Но вообще, он уже созвонился с каким-то оммёдзи из Кавасаки. Миямото, что ли? Уже выехал.
Упав на бок, Юри закрыл голову руками и тихо застонал.

[кэцхен_восемь_жизней_назад]

10

К обеду оммёдзи уже был в Ю-топии. Он поздоровался с Ичиро-саном и, отведя в сторону, долго с ним о чём-то шептался. Наконец, они разошлись в разные стороны, оба не слишком довольные итогом разговора.
Общаться с Миямото пришлось Юри. Такого поворота он не ожидал, но родители были заняты с Ичиро-саном, а Мари, считавшая всех практикующих магов шарлатанами, тут же нашла себе сто тысяч дел. Виктора Миямото развернул сам, сославшись на то, что всякие иностранцы, тем более такие сияющие, сбивают весь рабочий настрой. Виктор глянул тяжело, однако спорить не стал.
Юри остался один на один с оммёдзи и его помощником, невзрачным человеком неопределенного возраста в больших очках. Сам Миямото казался до странного молодым, но, стоило войти в банкетный зал, явил въедливость и занудство, достойные древнего мудреца. В отличие от Такахаси-сана, он не удивлялся историям о злых духах, а наоборот, выспрашивал мельчайшие подробности. Помощник всё записывал, изредка поправляя очки.
Юри совсем скис. Его усталость быстро сменялась раздражением. Находиться с ними наедине было очень тяжело — тем более, здесь. Казалось, ещё чуть-чуть, и эти двое разглядят за последними событиями множество других, которых им точно знать не следовало. Последней каплей стало гадание. Посмотрев на результат, Миямото покачал головой и почти с настоящим сожалением выдал:
— Призрак идёт за вами, Кацуки-сан.
В этот момент он даже был похож на человека — пусть молодого, растерянного, но приятного. Однако всё сразу вернулось на свои места, когда оммёдзи окинул растерянного Юри снисходительным взглядом и спросил:
— Припомните, не обидели ли вы какую-нибудь девушку?
— У меня не было девушек в Хасецу, — Юри почувствовал, что краснеет.
— Она могла приехать из другого города. Вы, конечно, известный человек, всех поклонниц, наверное, и не вспомните…
Это переходило все границы.
«Да за кого он меня принимает?!»
Юри сжал кулаки:
— У меня не было девушек во всей Японии! Откуда бы у меня вообще взялось на них время?!
— Кхм, — Миямото как будто даже смутился под таким напором, — тогда рискну предположить, что дело может быть как раз в этом?
Помощник согласно кивнул. Юри зыркнул на него, от злости совсем забыв о приличиях, и получил в ответ застывший, ничего не значащий взгляд. Словно смотрел не живой человек, а нарисованный. Секунду или даже больше он переваривал эту мысль, потом поправил очки — помощник тут же повторил жест — и задал риторический вопрос:
— Как можно обидеть девушку, которой ничего не обещал?
— Нам, мужчинам, этого не понять, — Миямото ответил тоном знатока и картинно развёл руками.
«Он что, издевается?»
Юри удивлённо моргнул, уже не совсем понимая, кем был человек перед ним: настоящим оммёдзи или, правда, шарлатаном. Миямото сейчас до ужаса напоминал Виктора, когда тот увлекался образом «настоящего тренера» и выглядел просто смешно. В ответ на свои мысли Юри отчётливо услышал хихиканье. Он вздрогнул: этот звук точно издал не человек.
— Я могу остаться и помочь найти ответ на этот вопрос. Похоже, призрак до сих пор где-то зде...
Голос, вроде, и звучал, но как будто очень далеко. Юри отмахнулся от него, делая шаг к помощнику. Он коснулся его плеча и вздрогнул, не ощутив ничего, кроме пустоты. Пальцы прошли сквозь тело. Юри отдёрнул руку, и мужчина медленно растворился в воздухе. На его месте осталась… огромная цикада! Оборвав речь, Миямото бросился к ней, делая пассы руками и что-то бормоча, но не успел — цикада взвилась в воздух, сделала почётный круг по залу и спикировала на голову Юри, который застыл, приготовившись к чему угодно, начиная с мучительной смерти. Прикоснуться к духу! В своём ли он был уме?
Миямото взглянул на Юри с нескрываемым отчаянием и воскликнул:
— Кацуки-сан! Зачем вы это сделали?!
— Я лишь хотел убедиться, что ваш помощник настоящий, — пробормотал он.
— Конечно, настоящий! Это же мой сикигами… был, — лицо Миямото застыло. — И после этого вы ещё спрашиваете, почему духи ходят за вами? Удивляюсь, как вы вообще дожили до своих лет!
Теперь Юри и сам удивился. Гигантская цикада топталась у него на голове! Она остановилась и оглушительно запела. Он хотел провалиться сквозь землю.
— Или, — Миямото побледнел, — это было испытание? Я вёл себя отвратительно… Ох! Пожалуйста, простите меня и верните мне Ясуси!
«Разве я его забирал?»
— Отпустите его, Кацуки-сан, он верой и правдой служил мне много лет!
— Отпустить? Ну… э-э-э… — Юри взмахнул руками, пытаясь прогнать цикаду. — Кыш! Кыш! Уйди прочь!
— Вы издеваетесь? — Миямото совсем отчаялся. — Разве это достойно оммёдзи?
— Понятия не имею. Я фигурист-одиночник, и мне ваш Ясуси точно не нужен. Заберите его. Пожалуйста!
— Тогда стойте смирно.
Ему пришлось повторить свои мантры, сопровождаемые магическими пассами, несколько раз, прежде чем цикада неохотно поднялась в воздух. Она покружила, норовя, вернуться, но голос стал совсем страшным. Наконец, помощник вернулся туда, откуда исчез, и принял прежний облик. Оммёдзи вытер лоб. Он посмотрел на Юри… странно. Как на сказочного идиота.
— Извините, что так вышло, — кашлянул тот. — Я не хотел, правда!
— Вижу, — подумав, Миямото ответил. — Я по-прежнему готов помочь вам, Кацуки-сан, но взамен хочу узнать то, что вы, вероятно, никому не рассказывали: о других ваших встречах с духами.
— Их было не так много.
— Это не важно.
Юри кивнул.
— Тогда вот мой первый совет: ваш тренер должен уехать.
— Виктор?
— Да, Виктор, — Миямото отвел взгляд. — Духи умерших женщин ревнивы, и он в большой опасности рядом с вами.

[кэцхен_восемь_жизней_назад]

11

Виктор предложения не оценил. Он навис над Юри и смотрел так, словно услышал что-то страшно оскорбительное. Дождь монотонно бил по листьям старой сакуры за окном. Последний раз такой взгляд был у Виктора сразу после Чемпионата мира, когда Юра Плисецкий в своей обычной манере начал шутить про то, что старичкам пора подвинуться. Он тогда ничего не сказал. Он вообще ни с кем не разговаривал в тот вечер, кроме Якова. К ночи Виктора отпустило. Юри тогда получил от него искренние поздравления и пару незабываемых часов любви, после которой было очень тяжело собрать себя для показательных выступлений. Но если он о чём-то жалел, то лишь о том, что у людей слишком мало времени и сил, чтобы показать всё, на что они способны.
— Ты должен уехать, — повторил Юри.
Ноздри тонкого носа трепетали. От Виктора исходила такая сила, такая уверенность! Конечно, он мог менять мир — так, как это только под силу человеку.
— Это твой колдун сказал?
— Ему виднее.
Виктор сжал кулаки. Его глаза превратились в две щели, из которых лился синий холод.
— Он сказал, — поспешно начал Юри, — эта женщина, возможно, была влюблена в меня и считает, что я её обидел. Она не уйдёт, пока не добьётся своего. И тебе тоже грозит опасность, понимаешь? Я не могу этого допустить. Миямото-сан сказал, будет лучше, если ты уедешь.
— Для кого лучше? Для него?
— Для тебя, Виктор! — Юри уязвила глупая ревность в такой момент. — Ты вообще слышишь, что я говорю? Она вернётся! И убьет нас обоих, если ты останешься.
— А если я уеду, выходит, она только тебя одного убьет? — он поднял брови. — Это ты мне предлагаешь?
«Да», — вот что было правдой.
— Нет! — Юри очень хотел поверить в свою ложь. — Конечно, нет. Мы что-нибудь придумаем. Обязательно найдём решение.
«Только уезжай, уезжай!».
— Юри, — Виктор тряхнул его за плечи, заставив замолчать, — послушай меня: что бы ты ни сказал сейчас, я всё равно останусь.
— Пожалуйста! Мне и так плохо.
Это уже больше походило на правду.
— Кем я буду, если уеду? — просто спросил Виктор.
— Тем же, кем был, — Юри пытался говорить уверенно, но голос не слушался, а губы то и дело начинали дрожать. — Ни один человек не посмеет обвинить тебя в том, что ты последовал мудрому совету.
— Дело не в других людях.
Виктор сделал полшага назад. Он уже не злился и даже не настаивал. Лицо стало спокойным. Огромные ярко-голубые глаза из-под пушистых ресниц смотрели так, будто ничего не случилось, и никому сейчас не грозила смертельная опасность. В комнате было темно, но всей кожей Юри чувствовал тёплое сияние утреннего солнца. Оно заполняло пространство вокруг и заставляло думать о вещах, от которых становилось только больнее. Он представлял, как, должно быть, тяжело сейчас Виктору, который ничем не может помочь и чувствует себя после сказанных слов обузой, лишним, абсолютно ничего не решающим человеком. Сам Юри понимал, что перед лицом потусторонних сил такое абсолютно нормально, но там, откуда к нему пришёл Виктор, считали иначе, бросали вызов духам и обводили зло вокруг пальца. Сейчас как никогда хотелось верить в это, другое, чуждое.
«Мы найдём выход».
Юри провёл ладонями по его рукам, таким тёплым, таким… родным. Он привык к Виктору сильнее, чем думал. Просил уехать, а сам в глубине души не находил сил отпустить. Юри всегда был слаб, и сейчас эта слабость накрывала его как гигантская волна.
— Прости меня, — сказал Виктор, — но я не могу. Я останусь с тобой.
Он прижал Юри к себе, и тот выдохнул, едва сдерживая слёзы:
— Мне страшно оставаться здесь.
— Мне тоже.

[кэцхен_восемь_жизней_назад]

12

Юри лежал на полу в своей комнате, закончив первый разговор. Юко обиделась, когда он позвонил Такеши, а не ей, но ему нужен был собеседник, обладающий скептическим взглядом на вещи. Он убедил семейство Нишигори не приближаться к Ю-топии, подтвердив, что в доме случилось нападение, и, если уж они не верили в существование призраков, то не должны были сомневаться в наличии опасного преступника, который, скорее всего, не совсем здоров.
Вторым и последним номером шла Минако. Она оказалась не в духе. Юри понял это ещё по скупо брошенному приветствию и убедился окончательно, когда она молча выслушала его просьбу и будто бы равнодушно ответила:
— Как скажешь.
Повисло молчание.
— У вас всё в порядке?
— Мои ученики вляпались в какое-то дерьмо: одна целый день не отвечает на звонки, а за вторым увязалась мёртвая шлюха! Как думаешь, я в порядке?!
— Минако-сенсей, — Юри вспыхнул, — откуда вы знаете? Может, она была приличной женщиной, которой просто не повезло.
— Много ты в этом понимаешь!
— Много или нет, но я экспериментировал с этой мыслью весь сезон, и вы сами согласились тогда, что один человек может найти в себе другого, неважно, мужчина это или женщина.
— Думаешь, дорос, чтобы спорить с учителем? — буркнула Минако, но её голос смягчился. — Я немного накатила, извини.
— Что с Йоко? Вы ведь говорили о ней?
— Да. После вчерашнего разговора я написала ей, чтобы узнать о возвращении. Сказала, что ты в городе. Йоко не ответила. Сегодня стала звонить, но абонент недоступен. Надеюсь, она просто загуляла в Нагасаки.
Что-то в голосе Минако не нравилось Юри.
— Было ещё что-то?
— Ну, — она кашлянула, — я узнала номер её соседки по этажу. Приврала немного, назвалась тётушкой. Оказывается, несколько дней назад к Йоко приезжал какой-то парень. Хаяси, что ли? Возможно, они уехали вместе. — Минако помолчала. — Вы точно договаривались о встрече?
— Да, конечно. Иначе бы я и спрашивать не стал.
— Буду звонить ещё. Говорят, к вам приехал оммёдзи?
— Да, Миямото из Кавасаки.
— Миямото? — удивилась она. — Масахиро?
— Я, к сожалению, не запомнил имя. Разве этих Миямото из Кавасаки несколько?
— У них большая семья, и все, говорят, со способностями, но таких духов изгоняет только один, — Минако ненадолго замолчала, словно припоминая. — Странно, Масахиро клялся, что никогда не переступит порог Ю-топии. В жизни он, конечно, то ещё трепло, но как оммёдзи…
— Только не говорите, что это тот самый…
— Нет, погоди: тот, которого Хироко поливала из ведра, был Хачиро, его дядя, а Масахиро просто видел это.
— Сколько же ему лет? — изумился Юри.
— Не меньше сорока.
«Значит, это не Масахиро».
— Вот как. Ясно. Надеюсь, у него всё получится.
— Конечно, получится. Виктор уже уехал?
— Нет. Остался.
— Юри!
— Знаю. Ужасно. Но что поделаешь. Созвонимся утром?
— Конечно. Пока, Юри.
— До свидания, Минако-сенсей.
Завершив звонок, он отбросил телефон и швырнул следом очки. Можно было больше не притворяться. Силы оставили его. Вечер только начинался, но из-за дождя казалось, что вот-вот наступит ночь.
«Да какая разница?»
Призрак мог вернуться в любую минуту, убить кого угодно — и хорошо бы сразу того, кого ищет. Юри не переставал думать о своей вине. Сильнее всего его мучила мысль, что это была случайность. Что женщина могла пойти за кем угодно, но почему-то выбрала именно его.
Под кроватью заскрипел пол. Послышался гул, словно там перекатилось что-то тяжёлое. В спину подул слабый бриз. Юри глубоко вдохнул, досчитал до пяти — и развернулся, чтобы узнать, наконец, кого все эти годы считал осьминогом. Зазор был небольшим, и из-за прозрачно-синего сияния он ничего не мог толком разглядеть.
— Тако-сан?
Юри просунул под кровать руку — и вскрикнул, когда его ладонь сжало скользкое, прохладное щупальце. Сияние нарастало. Оно стало таким ослепительным, что он зажмурился. Его подбросило, а потом долго мотало и переворачивало, словно несло в чреве огромной волны. Он уже решил, что навсегда останется там, как вдруг ощутил кожей свежий ветер, глубоко вдохнул, не помня себя от счастья, а потом, рухнув вниз, ударился об пол — и вдруг очнулся живым человеком! Хватая ртом воздух, он несколько секунд смотрел в потолок и только тогда узнал комнату.
Он сжал на груди промокшую футболку. Юри. Его звали Кацуки Юри, хотя только что он был другим человеком, который бросил вызов океану! Это оказалось страшно, но не так, как почти двадцать лет назад, когда его впервые поманил Тако-сан. Теперь Юри вспомнил, что однажды уже прикасался к нему.
В дверь постучали и вошли, не дожидаясь ответа. Так делал только Виктор.
— Почему ты лежишь на полу? — удивился он.
— Всё в порядке, — Юри мотнул головой. — Сколько времени? Уже пора?
— Девятый час. Твой колдун, — Виктор произнёс это с явным пренебрежением, — искал тебя, сказал, что будет неплохо, если вы перед ритуалом окунётесь в источник.
— Хорошо. Сейчас пойду. Погоди-ка. А ты?
— Меня не пригласили. Так что, — он вдруг сладко зевнул, — искупаюсь перед вами и лягу спать. Я, знаешь ли, устал. Мы с Мари разобрали старые вещи в подвале.
«Это как же нужно не любить бедного Миямото!»
— Ладно, пойду.
— Виктор!
Он удивлённо поднял брови. Юри протянул руки, не уверенный, что сможет сейчас подняться.
— Что-то всё-таки случилось? — Виктор тут же оказался рядом.
— Нет. Да. Я подумал…
«А что я подумал?»
— Юри? Ты точно в порядке?
— Нет. Не точно! Мне приснилось, что я — другой человек, который давно умер! Это было ужасно, Виктор! Поцелуй меня! Скорее!
«Я сказал это вслух?!»
— О, — Виктор, напрягшийся было, вдруг рассмеялся, — но теперь-то ты точно Кацуки Юри!
Юри нетерпеливо дёрнул его на себя. Губы раскрылись навстречу губам. Виктор старался. Он умел целоваться так, что можно было забыть обо всём, включая необходимость иногда дышать. Юри отдавался ему ртом. Понемногу отпускало, но всё-таки этого было недостаточно.
— Странно, — Виктор лизнул губы, — как будто солёные.
— Не выдумывай, — Юри нехотя открыл глаза.
— И одежда вся мокрая…
— Одежда? Сними её с меня!
— Прямо сейчас?
— Да! Да! Только дверь закрой. И возвращайся.

[кэцхен_восемь_жизней_назад]

13

Они вышли из комнаты около десяти. Остановившись у входа в банкетный зал, Юри увидел, что сёдзи закрыты не до конца. Он заглянул в щель. Кровать сдвинули к левому краю, а на освободившемся пространстве Миямото выравнивал довольно большую пентаграмму, выложенную из красного риса. Один её угол оставался открытым. Рядом Ясуси заканчивал делать чучело, отдаленно напоминавшее фигуру человека.
Юри сглотнул. В приглушённом свете серьёзное лицо оммёдзи казалось маской, скрывавшей жуткие тайны.
— Выглядит довольно стрёмно, — шепнул Виктор. — Надеюсь, он не будет приносить кровавые жертвы?
— Ничего не понимаешь, так молчи, — тоже шёпотом ответил Юри.
По-хорошему, стоило устыдить Виктора, но дурацкое предположение порядком повеселило, развеяв накатившую тревогу.
— Объяснишь? — он обнял сзади.
— Ещё раз?
Юри откинул голову ему на плечо, подставляя шею для поцелуев, прижимаясь ягодицами к бёдрам. Его ещё вело. Уже не так, как полтора часа назад, но ощутимо сильно. Виктор заглянул удачно, не то он бы до сих пор ходил взвинченный, как во время соревнований.
— И как мне оставить тебя такого наедине с этим колдуном?
— Обещаю, — Юри развернулся, — я не буду к нему приставать.
Они поцеловались, постояли немного в тёмном коридоре, обнявшись. Перед тем, как уйти купаться в источнике Виктор шутливо пригрозил:
— В Греции я с тебя не слезу.

— Это приманка? — спросил Юри, указывая на чучело.
Миямото поднял взгляд и вдруг хитро прищурился:
— Это вы, Кацуки-сан. Разве не похожи? Ясуси так старался!
Юри немного опешил. Только теперь он заметил на соломенном человеке свою старую футболку. Помощник оммёдзи, не моргнув, снял очки и примостил их там, где подразумевалось лицо. Юри перевёл изумлённый взгляд с чучела на сикигами, а с сикигами — на Миямото, и в обратном порядке. Наконец, он услышал смех. Это был самый настоящий смех молодого человека. Может, всего на пару лет старше самого Юри. Он мотнул головой, улыбаясь тоже:
— Да, определённо, одно лицо. Зовите меня по имени, я теряюсь, когда слышу такое официальное обращение.
— Юри-кун? — Миямото удивленно поднял бровь. — Так просто?
— Я простой человек.
Оммёдзи явно открыл рот, чтобы возразить, но передумал.
— Атсуши, — представился он.
— Атсуши, — повторил Юри. — Не Масахиро. Ты, значит, тоже изгоняешь духов?
Миямото побледнел, потом приуныл. Юри уже пожалел, что спросил. До этого момента он был абсолютно уверен, что оммёдзи знает, как совладать с призраком.
— Один я никогда этого не делал. Обычно я помогаю Масахиро и учусь у него. Он мой старший брат. Разница у нас большая, поэтому он мне почти как отец.
— И он не побоялся отправить тебя одного?
— Вообще-то, — Атсуши закусил губу, но, видимо, решил всё-таки признался до конца, — он сейчас в Осаке. Да Масахиро и не поехал бы сюда из-за старой обиды. Я не знаю точно. Кажется, твои родители когда-то поругались с дядей Хачиро. Мне кажется, это глупо: отказывать людям в помощи из-за старых обид. Что за дикая древность? И какой эгоизм! Я сорвался сюда сразу, как только узнал! К тому же, — он запнулся, — я всегда хотел увидеть дом, в котором жил Садао-сама!
Юри вздрогнул.
— Может, вы сейчас и считаете его чудаком, но его способности были завистью многих оммёдзи в своё время. Жаль, что он со всеми разругался и так рано умер. Ты сам-то никогда не думал об этом, Юри-кун?
— Я? Нет-нет, это точно не для меня, — он замотал головой.
— Я мог бы подсказать тебе, к какому оммёдзи лучше пойти в ученики...
— Спасибо, Атсуши-кун, но это лишнее. Будет хорошо, если ты вообще никому не расскажешь о моих способностях, — Юри нахмурился. — Я хочу и дальше спокойно заниматься фигурным катанием.
— Какой ты упрямый, — Миямото на секунду закатил глаза. — Ладно, поговорим об этом после.

[кэцхен_восемь_жизней_назад]

Снимая одежду, Юри думал о странных вещах: например, могут ли дисквалифицировать спортсмена, если станет известно, что он обладает способностями, выходящими за рамки человеческих?
«Хотя какая разница, если это всё равно никогда мне не помогало».
Атсуши возился рядом. В раздевалку доносился шум льющейся воды.
«Неужели Виктор до сих пор торчит под душем?»
Юри снял очки, закрыл дверцу шкафчика, взъерошил волосы, закинул маленькое полотенце на плечо и сел на лавку, беззвучно при этом ругнувшись. За разговором он успел забыть о недавних упражнениях. Задница не болела, болели места, где Виктор его держал. Синяки уже проступали. Они не так сильно выделялись на фоне старых следов, и уж точно меркли на фоне огромного жёлто-фиолетового пятна на внешней стороне бедра. Знаменитый четверной флип на тренировках получался далеко не всегда, и накануне отлёта не получился особенно впечатляющим образом. Яков долго орал на Виктора, а Плисецкий полдня бурчал, что не хочет собирать кости всяких придурков по катку «Юбилейного».
— Иди, я догоню, — сказал Атсуши.
Юри только пожал плечами. Он поднялся, и все семь шагов, что отделяли его от помещения с душевыми кабинами и обширными ваннами, чувствовал глубоко заинтересованный взгляд. Юри поежился, но не оглянулся. Неприятное впечатление усиливала и царившая кругом пустота. Ни одного человека! Тишину разбивал лишь шум включённого душа. Глядя на закрытую стеклянную дверь казалось, что так шумит дождь. На улице было темно.
Виктор включил лишь треть освещения, и в слабом электрическом свете всё сливалось. Непривычно пустые ванны казались мёртвыми и чужими. По полу струился холод. Что-то, определённо, было не так. Юри сузил глаза, пытаясь рассмотреть детали. Возле дальнего душа он приметил опрокинутый табурет. Черпак валялся дальше. Весь пол был залит водой.
Сердце совершило какой-то немыслимый кульбит. Юри не мог вдохнуть. Он попятился назад, и спиной наткнулся на холодное тело. Рука с обломанными ногтями тут же зажала ему рот, а вторая обвилась вокруг торса, сдавив до хруста. Он замычал, забился, пытаясь вырваться, но тщетно.
Свет моргнул и погас. В темноте звук льющейся воды стал совсем жутким. До двери было рукой подать, но Юри не был уверен, что теперь сможет её открыть. Он скосил взгляд на окно. Источник за ним скрывал густой пар.
«Виктор!»
Юри похолодел от ужаса, не сразу заметив, что хватка женщины ослабла. Он почувствовал холодное дыхание на плече, затем — прикосновение: влажное, шершавое, омерзительное настолько, что его забила дрожь. Юри рванулся прочь. Ещё раз. И ещё.
Шлёп. Шлёп.
Женщина замерла — и вдруг захрипела, разжав руки. Юри полетел к двери, поскользнулся на воде и только чудом удержал равновесие, развернувшись вокруг себя. Он поднял взгляд. Женщина пятилась. Чёрные, спутанные волосы скрывали её лицо. Атсуши висел на ней, взяв шею в захват. В его правой руке блеснуло лезвие.
— Нет! — успел крикнуть Юри, прежде чем тот вонзил нож по самую рукоять.
Женщина пошатнулась, рухнула на колени, и Атсуши, потеряв равновесие, полетел вперёд.
— Беги, Юри-кун! — крикнул он, с трудом поднимаясь на четвереньки. — Прыгай в источник! Она не сможет туда войти!
До свободы было меньше двух шагов, но дверь встала намертво. Женщина уже поднималась, цепляясь за ванну. Её волосы доставали до пола, струились по нему вместе с водой, ползли по стенам. Нож так и торчал из плеча. Один взмах растянувшейся руки — и Атсуши захрипел, схватившись за горло. Из-под пальцев хлынула кровь. Он рухнул на пол. Его била крупная дрожь. Лужа крови стремительно расползалась. Юри смотрел как завороженный, не в силах издать ни звука, не в силах пошевелиться. Ноги стали ватными. Атсуши дёрнулся последний раз.
Немыслимо длинная рука коснулась кровавой лужи. Кровь уже мешалась с водой, растекаясь дальше по полу. Женщина сделала шаг — беззвучный, но неуклюжий. Она подволакивала правую ногу, неестественно выгнутую назад.
Руки потянулись к Юри. В ужасе он прижался спиной к стеклу и вскрикнул, когда оно исчезло.
— Тише, — выдохнул Виктор, подхватывая его.
Он успел закрыть дверь прямо перед носом у жуткой женщины. Она принялась шарить руками, потом дёрнулась и начала биться головой. Стекло выдержало два удара, а на третий дало трещину.
— Отсюда есть другой выход?
Юри опомнился. Сверху лил холодный дождь, от источника парило.
— В воду! Атсуши сказал, злые духи боятся этой воды!
— Когда вы успели перейти на ты?
— Ты в своём уме?! Он мёртв! Мёртв! — Юри сорвался на крик. — Она убила его!
— Успокойся! — Виктор схватил за плечи, встряхнул и, метнув тяжёлый взгляд на дверь, сказал: — Набери во что-нибудь воды. Посмотрим, как она боится.
Брызнули осколки. Он толкнул Юри к себе за спину, прямо навстречу деревянному помосту, на котором возвышалась офуро и стояли друг на друге ушаты и тазики для омовений.
Раз. Женщина вывалилась на улицу, прямо на Виктора. Юри схватил жёлтый таз.
Два. Виктор оттолкнул её от себя, обратно к двери. Юри прыгнул в воду, не чувствуя температуры, вообще ничего не чувствуя.
Три. Женщина схватила Виктора за горло. Юри зачерпнул из источника.
Четыре. Виктор захрипел. Обжигающая вода окатила его и женщину с головы до ног.
Пять. Виктор улетел к стене, рухнув рядом со скамейкой. Женщина едва удержалась на ногах, её била крупная дрожь, а серая кожа покрылась красными волдырями ожогов.
— Юри! Ещё! Лей ещё!
Юри не успел нагнуться, а она уже была возле Виктора. Он швырнул скамейку, но женщина лишь попятилась. Скамейка полетела обратно. Раздался треск. Виктор едва успел увернуться. Он метнулся к спасительному источнику, но женщина оказалась быстрее — вновь схватила за горло, подняла над землёй легко, как пушинку. Юри смотрел на это будто во сне. В следующий миг Виктор уже встретился со стеной, а жёлтый таз ударил женщине точно в затылок. Она медленно повернулась.
«Бежать! Бежать!»
Здравая мысль, но Юри никак не мог оторвать взгляда от красной полосы на стене — точно над обмякшим телом Виктора. Его голова безжизненно лежала на груди. Женщина остановилась на краю источника, протянула руки и только тогда Юри отшатнулся. Шаг. Ещё. И ещё. Он был уже на середине, а серые руки всё приближались. Лопнувшие волдыри сочились тёмной слизью.
«Виктор…»
В глазах щипало. Юри всё шагал назад. Не могли же эти проклятые руки быть бесконечными! Он вздрогнул, уткнувшись пяткой в камни на другой стороне источника.
Чёрные волосы взвились, сливаясь с тяжёлой темнотой дождливой ночи, и в клубах густого пара Юри увидел лицо женщины, щербатое, распухшее от воды, с огромными выпученными глазами, смотрящими в разные стороны. Она оскалилась жуткой, широкой улыбкой. Чёрный язык выпал изо рта, замотавшись на одном уровне с жуткими отметинами на шее. Юри уже приготовился к смерти, как вдруг женщина затряслась, пытаясь сохранить равновесие, но не смогла и полетела в воду.
Её толкнул Виктор. Секунду он тоже балансировал на краю, держась за голову, а потом упал, словно из него разом вынули все кости. Юри сел в воду. Ноги предали его. В голове стало пусто. Женщина металась по источнику, пытаясь подпрыгнуть как можно выше, падая и снова поднимаясь. Длинные руки рассекали воздух. Юри встретился с острыми обломанными ногтями несколько раз, прежде чем догадался глубоко вдохнуть и упасть на дно.
Когда он вынырнул, её уже не было. В заборе зияла огромная дыра. Лил дождь. Юри обхватил себя за плечи, чувствуя металлический привкус во рту. По предплечью тянулся глубокий порез. Губу, щёку и лоб невыносимо жгло. Перед глазами вспыхнуло красное — лужа крови вокруг Атсуши, и сразу за этим — удар, который едва не прикончил Виктора.
— Виктор, — выдохнул Юри.
Стряхнув оцепенение, он кинулся к распростёртому телу. Волосы на затылке слиплись от крови. Юри склонился к лицу Виктора. Если тот и дышал, то так слабо, что это было незаметно. Мысли обрели кристальную чистоту: нужно дойти до телефона, вызвать скорую, позвонить в полицию, предупредить родителей.
Он подошёл к разбитой двери, и вдруг различил в шуме дождя звуки возни в доме и далекий, нарастающий гул сирены.
Вспыхнул свет.
— Юри? — это был голос мамы.
Она звала из раздевалки.
— Нет! — крикнул он, бросаясь внутрь. — Не ходи сюда! Пожалуйста! Это ведь скорая?
— Да.
— Пусти их вперед.
Юри не посмел переступить через тело Атсуши, а обойти его, не испачкавшись, было уже невозможно. Красная вода тянулась до самой дальней стены. Медленно выдохнув, он опустился на широкий бортик пустой ванны.
— Кто? — спросила мама.
Она не заглядывала, но Юри видел её тень, лежащую у двери.
— Атсуши.
— А… Виктор?
— Не знаю. Не могу понять.
Мама тихо охнула. Тень взметнула руки и прижала их к лицу. Такой простой жест, но что-то сломалось от него внутри — Юри закусил губу, чтобы не разрыдаться.
Хлопнула дверь в раздевалку.
— Сюда! — крикнул отец. — Скорее!
Послышался топот, заговорили сразу несколько голосов. Юри закрыл глаза. Он очень хотел проснуться.

[кэцхен_восемь_жизней_назад]

14

Дождь не прекращался. Юри слышал стук капель, сидя спиной к окну и ожидая, когда подействует анестетик. В маленькой комнате, совмещавшей в себе перевязочную и операционную, со времён детства почти ничего не изменилось. Разве что медсестра у Сато-сана была теперь другая — Юри не разглядел имени на бейдже. Уже давно рассвело, он успел отсидеть очередь на приём в травмпункте и выслушать ворчание старого хирурга, что молодежь нынче совсем измельчала: обращаться за помощью с царапинами всего-то в полсантиметра глубиной! «Посидел бы ещё часик, само бы зажило!» — закончил Сато-сан, передавая его медсестре. Не говоря ни слова, та отвела Юри сюда, обработала раны и сделала несколько уколов. Он видел, как дрожали её руки. Она боялась — боялась даже просто стоять рядом! Оставшись один, Юри выдохнул с облегчением.
Правая сторона лица медленно теряла чувствительность.
Ночь прошла в суматохе. Парамедики констатировали смерть Атсуши, а Виктора погрузили на носилки и потащили к машине. Юри посоветовали обратиться за помощью в местное отделение, в порядке очереди. Садиться в машину скорой помощи он даже не стал. В качестве сопровождения отправилась Мари. Юри был этому даже рад, потому что сам всегда терялся перед фатализмом врачей. Она позвонила полтора часа спустя, сказала, их приняла одна из больниц в Фукуоке. На фоне кто-то ругался. Сестра шепнула, что перезвонит, как только ситуация прояснится, и с тех пор молчала.
В глубине души Юри радовался, что Виктор теперь далеко. Возможно, он теперь даже был в большей безопасности, чем когда остался рядом с ним, ещё здоровый.
Такахаси-сан, крайне удручённый всем происходящим, устроил Юри допрос с пристрастием. Когда речь зашла о таинственном помощнике Миямото, полицейский удивлённо поднял брови. Оказывается, до этого никто не упоминал о спутнике оммёдзи. Его нигде не нашли, а вместе с ним исчезли и вещи, подготовленные для ритуала. После этого разговора, закончившегося глубокой ночью, Юри чувствовал себя как никогда паршиво. Он даже не мог никому написать, потому что был не готов обсуждать это с кем-либо из друзей.
Когда все посторонние покинули Ю-топию, родители взялись за уборку, развернув Юри, когда тот заикнулся о помощи. Это было ещё хуже. Из упрямства он ещё полчаса просидел в раздевалке, слушая плеск воды и стук вёдер, а потом спустился в гостиную. Юри не мог заставить себя подняться в комнату. В постепенно светлеющих утренних сумерках он лежал с опустевшей, тяжёлой головой, но усталость не спешила взять своё. В конце концов он сдался и пошёл в травмпункт, чтобы хоть как-то скоротать время.
Сато-сан громко хлопнул дверью, и Юри подпрыгнул.
— Двигай стул сюда, — хирург указал на операционный стол, рядом с которым медсестра разложила инструменты.
Кривые иглы холодно блеснули под ярко вспыхнувшими лампами.
— Голову и руку зашью, лицо трогать не буду. Раны неглубокие, — Сато-сан повернул его к свету, пристально разглядывая, — затянутся сами, если ты, конечно, потерпишь и не будешь кривляться. Согласен, Юри-кун?
Вместо слов выходило мычание — застывшее лицо не слушалось, губы едва шевелились. Сдавшись, Юри просто кивнул.
— Если шить, останется больше следов, — объяснил хирург.
Пришла медсестра, и он снова начал ворчать. Его возмущало всё: глупые женщины, неверным движением ножа отсекавшие пальцы на кухне, непоседливые дети, пропарывающие себе самые невероятные места самыми странными предметами и, конечно, рыбаки.
— Сколько крючков я вынул из этих растяп за свою жизнь!
Юри слышал эти речи столько раз, сколько здесь бывал, и они, как ни странно, успокаивали. Сразу думалось, что Сато-сан видел многое, и если ворчит, то лишь потому, что случай действительно пустяковый. Подумаешь, мёртвая женщина чуть не задушила тебя прямо в источнике, мне бы твои проблемы! Юри улыбнулся левой половиной лица. Сато-сан пообещал сшить уши на затылке, если ещё раз такое увидит.
— Для твоего же блага! Ещё хуже, чем в детстве, стал.
Закончив с головой, он перешёл к руке. Изогнутая игла без боли проходила сквозь онемевшие ткани, и следом тянулась тонкая белая нить. От изображений такого рода Юри неизменно подташнивало, но сейчас это выглядело так… обычно. Монотонная работа хирурга гипнотизировала. Голова клонилась к плечу, глаза закрывались. Какое-то время Юри ещё боролся, но потом уступил.
Он проснулся от легкого похлопывания по плечу. Медленно открыл глаза. Яркие лампы уже погасли. Над ним нависал только Сато-сан. Тёмно-карие глаза на сморщенном старом лице были полны веселья.
— Доброе утречко! Ну, прямо скажем, такого себе не позволяла даже моя вторая жена!
Юри подпрыгнул, в ужасе озираясь по сторонам в поисках упомянутой дамы, пытаясь понять, как здесь оказался. Когда всё встало на свои места, до него дошёл смысл шутки, и он покраснел. Правда, горела только левая половина лица. Юри потянул руку к правой, и Сато-сан мягко, но уверенно перехватил запястье.
— Не трогать! И корчить рожи.
Юри кое-как с собой совладал.
— Так-то лучше. Вставай, ты тут не один.

[кэцхен_восемь_жизней_назад]

15

Юри вышел на улицу, низко натягивая капюшон ветровки, и с удивлением уставился на знакомую фигуру. Минако стояла возле двери, под зонтом, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.
— Юри! — воскликнула она, бросаясь к нему. — Ками-сама, что с твоим лицом?!
— Царапины. Не беспокойтесь. Как вы меня нашли?
Губы по-прежнему двигались с трудом, но он же мог говорить внятно.
— Хироко рассказала, где ты, и про то, что случилось ночью… Юри! — Минако стиснула его. — Всё обязательно будет хорошо. Обязательно! Я ждала тебя, чтобы мы вместе сходили к Йоко.
— Она ответила? Приехала?
— Нет. Мы должны проверить квартиру.
— Сейчас?
— Да. Рано утром мне позвонила её соседка, призналась, что утаила кое-что. Когда приезжал этот парень, была ссора. Они ругались, а потом ночью из квартиры доносились странные звуки.
— Почему не вызвали полицию?
— Я так поняла, эта соседка не очень ладила с Йоко. Она сказала, что решила не вмешиваться в чужие отношения. На следующий день было тихо.
— Вы уверены, что хотите идти туда со мной?
Она вскинулась — удивлённо, словно не верила ушам.
— Рядом со мной может быть опасно, — напомнил Юри.
— Это неважно, — Минако дёрнула головой. — Мы должны убедиться, что… всё в порядке?
Она произнесла это без особой надежды. Её губы задрожали. Минако глубоко, со свистом вдохнула, широко распахивая глаза. Юри первый раз видел, как она сдерживает слёзы отчаяния.

Дом, где Йоко снимала квартиру, произвёл на Юри тягостное впечатление: узкие, неприятные коридоры с плохим освещением. Соседки не было дома, или она просто не захотела общаться с незнакомыми людьми.
Пройдя дальше, они остановились напротив невзрачной двери и решились не сразу. Наконец, Минако сделала шаг. Не скупясь на удары, она требовала немедленно открыть. Ответом было молчание. Минако дёрнула ручку и вскрикнула, когда та неожиданно поддалась. Дверь беззвучно открылась внутрь, приглашая их в полумрак тесной прихожей.
Они переглянулись.
— Лучше я, — сказал Юри.
— Я старше! — вспыхнула Минако. — И не могу позволить, чтобы с тобой что-то случилось… ещё.
— Я совсем не умею звать на помощь.
Она нахмурилась, осмотрелась по сторонам:
— Да в такой трущобе хоть целый час кричи…
— Всё-таки я пойду первым.
Юри сделал два шага в темноте и замер около прохода в комнату. В квартире было тихо, только в туалете лилась вода. Жуткое, равномерное журчание. Мысленно досчитав до трёх, он резко заглянул за угол — и тут же отшатнулся к противоположной стене. Посреди комнаты, высоко над полом замерли ноги. Юри поднял взгляд: мужчина висел под самым потолком, упираясь в него широким лбом. Декоративный штырь люстры пробил горло как рыболовный крючок. Изо рта торчала скомканная бумага. На светлой футболке темнел широкий кровавый след.
Юри только теперь различил запах. Минако ворвалась следом, несмотря на предупреждающий жест и в точности повторила его движения. Теперь они потрясенно взирали на труп вместе. В голове не укладывалось, как человека вообще можно было так повесить.
Пошарив по стене, Минако щёлкнула выключателем. Лампы на люстре мигнули, но всё-таки загорелись. В комнате царил разгром: перевёрнутая мебель, поломанные вещи и разбросанная одежда. Маленькое пространство только усиливало впечатление ожесточённой борьбы. Пол устилали сорванные плакаты: популярные j-группы, известные танцоры, старые афиши... Юри увидел несколько своих изображений — из тех, что просили подписать чаще всего. Одно лежало прямо у входа. Юри присел, чтобы лучше разглядеть надпись, которую сначала принял за автограф. Почерк был не его. Да он бы никогда и не посмел написать таких слов.
«Ты шлюха, Накамура!»
Нет. Нет. Неправда. Её не могли убить из-за этого! Юри протянул руку к своему изображению на глянцевой бумаге, всё ещё не веря.
— Ничего не трогай, — деревянным голосом напомнила Минако, достав телефон. — Я звоню в полицию.

[кэцхен_восемь_жизней_назад]

16

Такахаси молчал и смотрел так долго, что Юри сделалось неуютно. Как будто это он сам подвесил Хаяси Тадао так, что снять его смогли только трое взрослых мужчин, взяв на вооружение стремянку. К счастью, для разговора полицейский предложил выйти на узкую лоджию. В хорошую погоду отсюда наверняка открывался красивый вид на острова и замок, но сейчас всё скрывал дождь. Такахаси начал с Минако. Разговор, судя по доносившимся возгласам, был непростой. Только закончив с ней, он позвал Юри.
— Обращался в больницу?
Это точно не был тон полицейского. Такахаси говорил с ним сейчас как старый приятель отца и друг всей семьи.
— Был у Сато-сана.
— Здесь как оказался? Мимо проходил?
— Нет. Минако-сенсей и я… мы беспокоились за Йоко, она не отвечала.
— Не знал, что ты так близко общался с Накамурой Йоко, — Такахаси не стал скрывать удивления.
— Мы ведь вместе танцами занимались, — Юри пожал плечами.
— А потом?
— Потом наши пути разошлись.
— И, выходит, сошлись снова?
— Мы собирались встретиться, — он кивнул, тут же уточнив. — Как старые знакомые.
— Вас точно не связывали никакие отношения?
— Нет, говорю вам, Масато-сан!
— Может, они планировались? — спросил он гораздо мягче.
— Что? Нет! Точно нет. С моей стороны, — Юри потянулся к лицу и тут же отдернул руку.
— А Хаяси Тадао ты знал?
— Нет. Кажется, это был парень Йоко? Она писала в твиттере, что, вроде бы, с кем-то рассталась.
— Давно?
— Ещё зимой.
— Вы обсуждали это в личной переписке?
— Масато-сан, я могу показать вам эту «личную» переписку! — вспылил Юри. — Несколько раз в год мы обменивались вежливыми фразами. Эта встреча… Да просто так совпало! Йоко вернулась в Хасецу, я тоже планировал приехать, вот и решили встретиться!
— Ох, Юри-кун, — Такахаси первый раз улыбнулся, — знал бы ты, сколько парней после таких историй оказались женаты. Ладно, что теперь об этом говорить. Если Хаяси узнал о вашей встрече, то понятно, почему приехал в Хасецу и устроил сцену, непонятно только, кто его убил, и где теперь искать Йоко.
— Думаете, она жива?
— Тяжело доказать обратное, пока нет тела. Может, Хаяси и убил её, а она, допустим, перед тем успела пожаловаться какому-нибудь влиятельному другу…
— Думаете, — Юри глянул в сторону двери на лоджию, — такое мог сделать человек?
— Один — едва ли, а вот несколько — вполне. Отличная версия, многое бы объяснила. И, главное, никаких призраков.
Юри кивнул, потеряв к разговору всякий интерес. Он понимал, что Такахаси ему не помощник, но всё же в глубине души надеялся найти в нём что-то, похожее на безрассудную смелость Виктора или мудрость и спокойствие Сато-сана. Неужели этой жуткой женщиной, правда, была Йоко? Неужели Хаяси убил её из ревности? И к кому? К Кацуки Юри, которого никто никогда не видел на свидании с девушкой!
Такахаси воспринял его уныние по-своему:
— К сожалению, я не могу сослаться на мистику, чтобы объяснить три убийства.
— Понимаю. Родственники Миямото ещё не приезжали?
— Я созвонился с его братом, будет завтра к вечеру.
«Плохо».
Юри оставался с призраком один на один. Сжав кулаки, он повернулся к Такахаси:
— Если вдруг Масахиро захочет поговорить со мной, пусть приходит в Ю-топию.

[кэцхен_восемь_жизней_назад]

17

Дождь прекратился, но тучи висели низко, грозя извергнуть новую воду в любой момент. Юри зашёл через чёрный вход, но даже в жилых помещениях было до ужаса тихо. Никто не встретил, не окликнул, не отозвался в ответ. Он оббежал весь дом, уговаривая себя, что родители могли просто уйти или не слышать, как звонит телефон, но паника нарастала.
К источнику Юри бежал в состоянии, близком к помешательству. Смех отца он услышал ещё из раздевалки и чуть не умер прямо там — от облегчения. Голос мамы стал различим только в комнате с ванными, где об ужасных событиях не напоминало уже ничего, кроме разбитой двери. Юри остановился рядом.
— Мама! Папа! Вы там?
— Там, там, — отозвалась мама, а отец снова засмеялся.
— Мы решили немного пренебречь правилами, раз уж всё равно посетителей нет.
— Серьёзно? — он всё-таки высунулся.
Глаза его не обманывали: родители плескались в источнике, а между ними плавал столик с бутылочкой саке.
— Юри, хватит смотреть на нас так, словно первый раз видишь! — воскликнул отец.
— Тошия, как ещё он должен смотреть, если его ещё на свете не было, когда мы последний раз заходили сюда вместе!
— Хочешь сказать, прошло двадцать пять лет? Как время летит! Я и не заметил.
— Юри, сынок, подай-ка мне вон тот ушат…
— Ладно, ладно! Не ругайся. Я прекрасно помню тот день…
— Ночь.
— …цвела сакура…
— Тошия, не гневи богов, это был февраль.
— Она цвела в моих мыслях!
Мама закрыла лицо рукой. Не меняя положения, она спросила:
— Юри, может, ты голоден?
— Нет, нет! — он очнулся. — Всё в порядке! Я ничего не хочу! И я не хотел вас отвлекать! Просто забеспокоился. Я… Пожалуй, я лягу спать. Да. У себя.
— Что-то ты плохо выглядишь, — заметил отец.
— Мне наложили девятнадцать швов.
— Всего девятнадцать!
— Не слушай его, Юри, он всегда несёт чепуху, когда волнуется. В самом деле, отдохни. Столько всего случилось.
Под впечатлением от увиденного он дошёл до своей комнаты и рухнул на кровать. Подумать только, после таких потрясений его родители нашли силы вести себя так, словно ничего не случилось! Даже более того: они вспоминали дни своей молодости. Может, раньше Юри бы этого не понял, но теперь был по-настоящему им благодарен. Он понял: есть что-то сильнее зла не только в избранных людях, но и в нём самом.
Взгляд зацепился за корешок пыльной записной книжки, торчащей из-под кровати. Юри протянул руку. Пожелтевшая бумага сильно пострадала от влаги, но иероглифы ещё читались. Вглядевшись в написанное, он сначала не поверил, но потом перевернул на самую первую страницу — и убедился в мелькнувшей догадке.
Автор записей именовал себя Садао из семьи Кацуки. Он с явным сожалением отмечал, что не является каким-то выдающимся человеком и к своим двадцати четырём годам даже не сумел стать толковым оммёдзи, хотя людская молва порой разносит о нём самые невероятные, зачастую нелепые истории. В своём дневнике Садао намеревался перечислить все свои реальные встречи с необычными вещами и с духами. «Не так уж их много», — скромно сообщал родственник из бездны лет. Юри с сомнением перелистнул не меньше двух сотен страниц. Все они были исписаны, а на самой последней Садао отмечал, что кое-что, конечно, не уместилось. «Но то происшествия совсем уж незначительные, да и я уже слишком устал описывать свою скучную жизнь».
Перед внутренним взором ярко предстал русский тёзка, выразительно цокнул и отчётливо произнёс:
— Капец.
Юри вспомнил, что не проверял сообщения и пропущенные звонки с самого утра. Мир, к которому он так привык, был так близко — и так невозможно далеко. Взгляд снова упал на дневник Садао-самы.
«Стоит ли мне всё это знать?»
Как ни странно, у него всё ещё оставался выбор.

Юри открыл глаза на закате, приятно удивившись тому, что жив, и что редкие лучи солнца всё-таки вырвались из-за тяжёлых туч. Он потянулся. Лицо, окончательно отошедшее от анестезии, неприятно зудело. Рука болела. Юри вздохнул, вспомнив, что за утренней суматохой забыл зайти в аптеку, чтобы купить обезболивающее, а теперь было уже поздно.
«Виктор, мне нужны твои волшебные колёса. Ты ведь взял их с собой, правда?»
Юри сел, нацепив очки. На пол упал дневник Садао-самы.
«Не приснилось!»
Первая же запись подробно рассказывала о прощании с мёртвой Кэйко. Все думали, Садао совершил какое-то чудо, а ведь он просто искренне попросил у неё прощения, пообещав, что никогда в жизни не обидит ни одну женщину.
«Ты обещал встречу Йоко».
Юри похолодел. В закатных лучах комната казалась такой уютной, такой безопасной.
«Я не могу сидеть здесь вечно».
Он взял телефон, чтобы узнать, который час, и увидел три пропущенных вызова от Мари. Юри дрожащей рукой нажал на вызов абонента.
— Привет, братец, — устало отозвалась сестра, — я уж думала, ты умер.
— Нет. Я спал.
— Знаю. Я потом маму набрала.
Юри сглотнул. Нужно было спросить, но он не мог. Слова застревали в горле.
— Виктор жив, — не стала мучить Мари, — состояние, вроде как, стабильное, но это все хорошие новости. Он пока не пришел в сознание. Врачи не могут сказать, сколько продлится кома.
— Понимаю. Ты поедешь домой?
— Сегодня точно переночую в Фукуоке, — она зевнула. — Да и что сейчас делать в Ю-топии? Побуду пока здесь, встречусь с подругами, — помолчав, она заметила: — Я думала, ты сразу примчишься.
— Я… не могу пока, — Юри покачал головой. — Пока призрак ходит за мной.
— Что планируешь делать?
Он слышал, как на том конце Мари чиркнула зажигалкой. Не смеялась, не драматизировала, просто спрашивала. Юри вспомнил, как часто завидовал её олимпийскому спокойствию.
— Встречусь с ней, наверное.
— Наверное?
— Я не очень этого хочу, но обещание есть обещание.
— То есть, ты знаешь, кто это?
— Догадываюсь. Йоко. Накамура. Сегодня мы ходили к ней. Там ещё один труп. Мужчина. Её бывший.
— Ого. Она убила человека? Никогда бы не подумала.
— Похоже, она убила его уже после…
— То есть, это он?..
— Пока неизвестно, — Юри вздохнул, вспоминая разгромленную квартиру. — Хаяси ревновал. Думал, у неё кто-то есть в Хасецу.
— М-м-м, — потянула Мари, — кто-то вроде тебя?
Неужели это, правда, было так предсказуемо? Юри с тоской подумал, что раз даже сестра, далёкая от романтики, видела в этом намёк на возможные отношения, то и Йоко, наверное, могла на что-то надеяться…
— Юри?
Он этого не понимал. Почему, почему? Просто потому что когда-то они с Йоко вместе ходили в балетный класс? Потому что были из одного города? Потому что на пару дней совпали в одном месте и в одном времени? Ему стало и тошно, и грустно, и больно, словно он снова ощутил ту безысходность, которая заставила его уехать из Детройта. О чём он думал, возвращаясь в Хасецу в марте прошлого года? Уж точно не о том, что его жизнь кончена и что ему теперь ничего не остаётся, кроме как завести семью и состариться, как все прочие люди.
Юри плохо помнил Йоко, но ведь помнил же! Балет был для неё смыслом жизни. Балет! Она скорее бросилась бы с моста, чем стала домохозяйкой.
— Юри?!
Он вздрогнул.
«Она скорее бросилась бы с моста».
— Йоко была не таким человеком, — сказал Юри. — Позвони, если будут новости.
— Конечно. Удачи тебе.

Пробравшись в банкетный зал, Юри открыл так и не разобранный чемодан, нашел таблетки. Обезболивающее было убойным, это он знал точно. Виктор редко прибегал к его помощи, но всегда имел при себе на случай, если дадут знать о себе старые травмы. Юри вдруг подумал, что нужно, наверное, что-то написать, перед тем как отправиться на встречу.
Он вернулся в комнату, запил таблетку водой и вертел в руках телефон, пока не вспомнил, что телефон Виктора остался здесь, в Ю-топии. Юри не хотел отправлять сообщение. Он достал лист бумаги, приготовил карандаш и задумался. Его раздражали длинные прощания и запутанные объяснения. Он решил, что останется выше этого.
«Виктор!»
Виктор! — написал он.
«Надеюсь, ты всё поймешь правильно. Ну, как правильно? Как сможешь, так и поймёшь. Я потом напишу на английском, но какая разница, зачем я вообще об этом думаю, я ведь не вернусь. Хотя если ты читаешь это в будущем, то я уже не вернулся? Не то. Не то! Я виноват, Виктор! Даже думать об этом не могу. Уговариваю себя, что ты просто уехал. Послушал меня и уехал до того, как Йоко напала на нас в источнике».
Я виноват.
«Если бы не ты, она бы меня там убила. Спасибо, что не послушал меня и остался. Спасибо тебе за смелость. Это было глупо. Но я восхищаюсь тобой. Лучше я буду глупым, только бы ты остался жив».
Хорошо, что ты сделал по-своему, и спасибо, что вдохновил на борьбу.
«Спасибо за вчера, за… Ками-сама, ты знаешь, за что. Я два раза кончил. Как я хочу с тобой в Грецию, Виктор. Почему мы сразу не поехали туда? И кто выписал тебе эти колёса? Это точно обезбол? Я так тебя люблю. Люблюлюблюлюблю. Если даже умру сейчас, мне не о чем жалеть».
Люблю тебя.
«Прощай?.. Нет, я не верю, что мы расстаёмся навсегда».
Не прощаюсь. Твой Юри.
Юри выпил ещё воды. Его несло. От обезболивающего. От переживаемых чувств. От дерзких мыслей. Перечитав, он продублировал по-английски:
Виктор! Я виноват. Хорошо, что ты сделал по-своему, и спасибо, что вдохновил на борьбу. Люблю тебя. Не прощаюсь. Твой Юри.
Это выглядело даже прилично.
Сложив записку два раза, он положил её закладкой в записную книжку Виктора. Потом Юри оделся, собрал сумку как будто для тренировки, положил коньки — даже написал Такеши, спросив, можно ли покататься на ночь глядя.
«Мы уже ушли, — пришёл ответ. — Открой запасными ключами».
— Ты уверен, что сейчас подходящее время? — мама окликнула уже на выходе.
— Мне нужно собраться с мыслями.
Она кивнула. Не поверила, но отпустила.

[кэцхен_восемь_жизней_назад]

18

Бег навстречу теплому ветру успокаивал. Юри попустило, и теперь он чувствовал только лёгкость. У него ничего не болело. Ничто его не тревожило. Он точно знал, какой мост ему нужен. Не знал только, с какой стороны искать.
Юри замер, не добежав до середины моста, и не смог бы сказать, что его остановило, но глянул вниз — и увидел её. Чёрные волосы, в самом деле, могли сойти за тину. Всего на миг они открыли бледное, распухшее лицо, и снова слились с потоком. В другой раз он решил бы, что показалось.
«В дождь никто не смотрел с моста в такую глубину, поэтому Йоко до сих пор не нашли».
Последние солнечные лучи скрыла тяжёлая туча. Юри открыл список контактов, выбрал Минако, отправил ей сообщение с указанием места и выключил телефон. На голову упала первая капля, вторая ударила по плечу, и снова начался дождь. Подул холодный ветер. Затылок жёг тяжелый взгляд, который накануне Юри по ошибке принял за интерес бедного Атсуши.
— Здравствуй, Йоко, — он повернулся. — Извини, я немного опоздал.
Она протянула руку, и Юри, не дрогнув, сжал холодную, скользкую ладонь.
— Хочешь, покатаемся сегодня? Только ты и я.

Эпилог

Эпилог

Виктор распахнул глаза, избавляясь от тяжести странного сна, в котором его Юри вновь катался в темноте Ледяного замка. За движениями, больше похожими на танец шамана, чем на его привычные дорожки шагов, зорко следил высокий Сторож. В нем было не меньше трёх с половиной метров, и Виктор боялся лишний раз вдохнуть, чтобы не потревожить покой грозного великана. Из центра катка на Юри завороженно смотрела девушка. Виктор даже во сне чувствовал глухую тоску от мысли, что она заняла это место, вытеснила «тренера» далеко за бортик и заставила прятаться в темноте, как мальчишку, который случайно подсмотрел взрослое свидание. Он хотел крикнуть, отвлечь Юри, но откуда-то знал, что нельзя — номер, который исполнялся, не был предназначен для глаз живых людей.
Виктор осмотрелся, удивляясь, когда успел оказаться в больничной палате, и тут его накрыло воспоминаниями: приезд в Хасецу, нападение призрака, бегство постояльцев из Ю-топии, источник под проливным дождём и последние минуты борьбы… Он подскочил, едва сдерживая злые слёзы.
Юри! Его Юри остался там совсем один! Рядом с этой жуткой женщиной!
К нему уже бежал врач, возмущаясь на страшной смеси японского с английским. Кажется, умолял не делать резких движений и дышать глубже?
Виктор замер.
Дверь, не закрытая до конца, распахнулась снова.
— Виктор! — голос на секунду опередил своего обладателя. — Виктор!
Юри ворвался в палату как ураган и успел оказаться возле койки быстрей врача. Лоб ближе к правому виску и половину щеки скрывал пластырь. Лихорадочный блеск в тёмных глазах завершал невменяемый образ.
— Виктор! — выдохнул Юри, падая на грудь, сжимая в объятиях крепко-крепко.
Виктор обнял его в ответ, уткнувшись носом в жесткие волосы:
— Юри!
— Всё в порядке, Виктор, — он поднял взгляд. — Теперь всё точно в порядке.

[Птичка на проводе]

и как теперь идти спать.... *перечитала эпилог* не, точно не лишний, и очень хорошо успокаивает. Спасибо за такую страшилку!

[Выдра]

АААА.
Специально не ложилась спать, чтобы прочитать фик в подходящей для ужастиков атмосфере
Это было здорово, проглотила текст залпом. Аукнулось таки Юри его невнимательное отношение к поклонникам, хотя тут, конечно, не совсем его вина)
Понравилось сочетание юмора и кошмара - совершенно убойное. Особенно прониклась Тако-сан Это не из-за него, случайно, Юри вырос таким нервным? хД
Иллюстрации чудесно жуткие. Юри со свечкой и призраком за спиной - аж до мурашек.
И за эпилог спасибо, без него было бы тяжко Понимаю, почему он кажется лишним, но все равно спасибо

А Ю-топии там, наверное, совсем конец пришёл, да? Два убийства в здании гостиницы за несколько дней. Не самая хорошая репутация. И бедный Атсуши ;_;

[кэцхен_восемь_жизней_назад]

Птичка на проводе, надеюсь, вы всё-таки уснули ) меня в процессе написания больше всего криповало принимать душ потому что в ванной сквозняки, и занавеска постоянно зловеще колыхалась )))))))))

Выдра, хыхыыхых, отчаянный человек! И спасибо, что оценили и юмор, и кошмары ) В этой истории меня не покидала мысль, что человек жив, пока может посмеяться. Эпилог тут скорее для успокоения нервов тех читателей, которые болели за Юри, а не за мёртвую женщину ))

Аукнулось таки Юри его невнимательное отношение к поклонникам

Кстати, да, сначала была мысль сделать Йоко именно фанаткой, но потом, как всегда, что-то пошло не так ) хотя в итоге всё равно она получилась интереснее, чем думалось.

Тако-сан Это не из-за него, случайно, Юри вырос таким нервным? хД

Тако-сан Я бы тоже нервной выросла, если бы у меня осьминог жил под кроватью... ну, не злой кальмар - и то хлеб хDD

А Ю-топии там, наверное, совсем конец пришёл, да? Два убийства в здании гостиницы за несколько дней. Не самая хорошая репутация. И бедный Атсуши ;_;

Не думаю, что совсем уж конец. Призрак ведь ушёл! И, к тому же, подобная история уже происходила, так что призрак призраком, а в баньку всё-таки хочется ) Окурят там всё ещё разок, помолятся, кому нужно
Атсуши, конечно, жалко. Но если бы он не умер, Юри бы так и остался сэром магнолией

Иллюстрации чудесно жуткие. Юри со свечкой и призраком за спиной - аж до мурашек.

ДАДАДАДА! Качаем на руках прекрасного артера! Только этот арт на заглушке дал мне силы довести дело до конца

[~Мари]

Ууух, ну и история! И страшно, и забавно, и горячо, все вместе.
История про призрака совершенно жуткая, у меня мурашки по телу бежали совершенно натурально, и я рада, что решила почитать при свете дня. Очень крипово вышло.
Юри и Виктор - прекрасны. Их взаимодействие это что-то потрясающее, спасибо. На фразе про "чего только я с ним не делал" ржала в голос))))
И отдельное спасибо за эпилог. Он тут очень, очень нужен, иначе я бы не нашла себе покоя потом (как та самая девушка, бггг).
И Юри, конечно, молодец. Повторил подвиг предка, можно сказать...
Надеюсь, впереди Юри и Виктора ждет Греция. и много-много хорошего секса.

[Verliebt-in-Traum]

Какая отличная вышла страшилка! Очень, очень понравилась атмосфера потусторонней жути. И ведь действительно, японцы серьезно верят в духов... да и кто вообще сказал, что их нет?
Тако-сан меня покорил. Прелесть!
Ну и... к сожалению, это действительно так: женщины гораздо чаще становились демонами, нежели мужчины, и очень часто мужчины страдали от их проклятий. Поэтому - верю. Тем более, что честно скажу, я в Японии была в нескольких местах, где очень явно ощущается чье-то присутствие. Именно такого рода. Не злое, нет, но тем не менее. Черт бы побрал мою способность ловить энергетику любого места, где я нахожусь.
Я очень рада, если те ссылки помогли тебе написать такое чудо, как этот фик. Спасибо тебе за эту работу).
Она заслуживает гораздо более длинного восторженного отзыва, но мне, пожалуй, надо перекурить. Спасибо еще раз за доставленное удовольствие от чтения!
P.S. Арты просто божественные. Низкий поклон художнику.

[freir]

Офигеть, какая атмосфера!
И столько деталей!
♡

[последний девственник Америки]

Спасибо за фик, мне он понравился)
А за что призрак убил Сузуки?) Просто так?)

[кэцхен_восемь_жизней_назад]

Спасибо за отзывы, авввв, я просто бегаю по потолку от радости, что получилось

~Мари, да, смесь получилось адовая, и я всё переживала, что за романтикой исчезнет вся крипота, но и нагнетать больше ужаса и ангста мне показалось лишним, всё-таки я хотела, чтобы история закончилась более-менее хорошо ) И Греция им теперь просто необходима!

Verliebt-in-Traum, тяжелее всего мне далось именно отсутствие скептического отношения к мистике со стороны разных героев (ну, кроме Виктора и Мари), всё время думала, что нельзя так легко поверить в призрака и уступить ему, и каждый раз одёргивала себя %)

Тако-сан меня покорил. Прелесть!

брооо!

женщины гораздо чаще становились демонами, нежели мужчины, и очень часто мужчины страдали от их проклятий

Да, это сразу бросается в глаза, когда начинаешь копаться в теме. Мне, на самом деле, в какой-то момент стало очень грустно, что Йоко умерла так нелепо, да ещё и стала мстительным призраком!
Ссылки были очень вовремя! Я решила не касаться ритуалов связанных с религией, а вот сообщество про оммёдо прям очень-очень помогло, в том числе и обратить внимание на какие-то моменты в "Колдуне", которые прошли мимо меня

freir, ыыы, ну, я старалась не упускать деталей, хотя это тоже было тяжело, т.к. никогда всерьёз не упарывалась Японией и представление о жизни в ней имею весьма смутное.

последний девственник Америки, ну, просто так или нет, зависит от того, как воспринимать поступок человека, который пригласил призрака в дом. Не думаю, что Айко прям кричала в ночь, мол, заходи, дарагой, но она точно очень хотела, чтобы случилось какое-нибудь дурное происшествие, испортившее репутацию Ю-топии.

[последний девственник Америки]

кэцхен_восемь_жизней_назад, Все, понятно стало) Я этот момент пропустил)
Она своего добилась, правда какой ценой)

[кэцхен_восемь_жизней_назад]

последний девственник Америки, я не стала писать это прямым текстом, но, в принципе, до того, как найти труп, ребята как раз обсуждают Айко и женскую ревность, и то, что призрак не мог так легко войти сам.

Она своего добилась, правда какой ценой)

Увы! (

[Verliebt-in-Traum]

кэцхен_восемь_жизней_назад,

тяжелее всего мне далось именно отсутствие скептического отношения к мистике со стороны разных героев (ну, кроме Виктора и Мари), всё время думала, что нельзя так легко поверить в призрака и уступить ему, и каждый раз одёргивала себя %)

Пожалуй, да, для западного человека это и правда странно) Я сама просто с детства люблю синто, и если выбирать из всех более-менее знакомых мне религий, синто - наиболее лично для меня подходящая. Но религией я синто все же не назвала бы, как минимум, в общепринятом у нас смысле слова. Это скоре учение, как и буддизм. И взгляд на мир.

Да, это сразу бросается в глаза, когда начинаешь копаться в теме. Мне, на самом деле, в какой-то момент стало очень грустно, что Йоко умерла так нелепо, да ещё и стала мстительным призраком!

Мне тоже было ее жаль. С самого начала было понятно, что с ней что-то случилось, но все же не хотелось верить, что после смерти и хороший человек может превратиться в такое чудовище. Но в японской литературе/легендах/мифах такое сплошь и рядом.

Ссылки были очень вовремя! Я решила не касаться ритуалов связанных с религией, а вот сообщество про оммёдо прям очень-очень помогло, в том числе и обратить внимание на какие-то моменты в "Колдуне", которые прошли мимо меня

Ну, "Колдун" - это тот еще упорос на самом деле). Там напридумывали много, особенно касаемо заклинаний и жестов, но в общих чертах в принципе все правильно. И если уж на то пошло, то Оммё-рё прикрыли только в 20м веке, а школы оммёдо и сейчас вполне себе существуют *сказал человек, который пытался по видео повторить печать девяти рук и завязал пальцы в морской узел*. Хасецу-Карацу - провинция, причем глубокая довольно, так что совершенно не удивительно подобное отношение к потусторонним силам у тамошних жителей. В общем, в этом отношении все очень даже верибельно получилось!) И я рада, что ссылочки помогли, а то я думала, мало ли, я их сама только нашла, а уже поздно) *написал фикло, случайно вызвал 20 шикигами*
А по поводу Тако-сана - у меня есть маленький плюшевый осьминожка, поэтому я прониклась вдвойне!)

[Kaly]

Вот это вы навертели мистики-ужастики!
Затягивает, однако! Мне на работу собираться надо, а я читаю )))

[кэцхен_восемь_жизней_назад]

Verliebt-in-Traum, но я всё же старалась заткнуть в себе западного человека )) то, что я поверхностно знала о синто и успела прочитать, правда, очень интересно!

Но в японской литературе/легендах/мифах такое сплошь и рядом.

Это точно...

Ну, "Колдун" - это тот еще упорос на самом деле)

Ну, я считаю, что художественный фильм не обязан на 200% соответствовать реальности, т.к. многие сцены придумываются с расчетом, чтобы это произвело впечатление. Если уж тема заинтересует всерьёз, всегда можно углубиться и почитать мат.часть самостоятельно )

я их сама только нашла, а уже поздно) *написал фикло, случайно вызвал 20 шикигами*

я просто дико задедлайнила хД ыыыы, ты ещё пыталась это сделать! я только посмотрела на эти жесты и решила, что как-нибудь обойдусь

у меня есть маленький плюшевый осьминожка, поэтому я прониклась вдвойне!)

авввввввввв

Kaly, ох, надеюсь, вы не опоздали на работу

[Kaly]

кэцхен_восемь_жизней_назад, не опоздала, я очень быстро читаю ))

[Kaly]

кэцхен_восемь_жизней_назад, не опоздала, я очень быстро читаю ))

[барханная]

Какой классный фик!
Отлично описаны диалоги (сразу влюбилась в открывающий текст флирт), сюжет тоже хорошо развивается, читала с нетерпением - хотелось узнать, что будет дальше, тем более что напряжение постепенно накапливалось. Несмотря на предсказуемые повороты, интерес сохранялся, да и что-то произошло неожиданно (смерть Атсуши).
И мне очень понравился открытый финал, так что наличие эпилога проигнорировала)
Но самое главное - какие чудесные, какие правильные, какие потрясающие получились виктури (до того, как закрутилось все с призраком они особенно сияли), у меня просто сердечко ноет от их счастья. Да, не все гладко, да, у них есть ссоры и недомолвки, да, о некотором рассказывать очень трудно, но Виктор и Юри влюблены, а значит все остальное - мелочь Еще очень нравятся близкие Юри, семья и друзья его понимают и принимают их с Виктором так легко и тепло!..
Такжена меня произвел впечатление осьминог Серьезно, круто, что Юри с ним подружился)))
Иллюстрации бесподобны и пугающие, под стать тексту, заглушка зацепила с первого взгляда, рассматривала ее со смесью ужаса и восторга! Второй арт тоже нагоняет жути.
Словом, читала фанфик с удовольствием, спасибо огромное всей команде за выкладку!

[кэцхен_восемь_жизней_назад]

барханная, мррр, спасибо за отзыв!

Еще очень нравятся близкие Юри, семья и друзья его понимают и принимают их с Виктором так легко и тепло!..

Ну, мне казалось, в самом аниме ситуация примерно такая же: что все всё прекрасно понимают и, в общем-то, не против ))
А осьминог моя любовь, дааа

[голый аксолотль]

Ыыыыыы, какая трава хорошая
Перепалки Виктюрей божественны! Видно, что они на одной волне, и они очень-очень близки, даже если между ними еще не все идеально. И, конечно, видно, как они глубоко любят друг друга, даже когда поругиваются. Ну и это было очень смешно, я орал в голосинушку и с их диалогов, и с посиделок с семьей
Тако-сан лучший персонаж Как он подстебал Витю с онанизмом
Вся сюжетная линия вышла яркой, впечатляющей и криповой со всеми этими духами, рассказами, страшилками и оммёдо. На сцене в онсене я вообще дышать перестала. И когда Витю душили, тоже.
Атсуши жалко(( Помощник у него, конечно, классный
Хироко с Тошией в онсене этапять Пральна, надо наслаждаться одиночеством, пока можно))
Бедный Юри, влип в историю из-за того, что в него влюбилась девушка, вот жил парень себе, никого не трогал и вот те на. Но хорошо, что он победил зло добром и дал неупокоенной душе то, что нужно.
Закончить историю на этой ноте было бы прекрасно, но эпилог мне все-равно был нужен. Потому что Виктюри не вместе - сердце не на месте, как говорится))
Арты шедевральны, что заглушка, что арт со свечкой, от которого мурашки бегут.

[кэцхен_восемь_жизней_назад]

голый аксолотль, спасибо )) виктури такие, дааа, даже НЁХи не могут их разлучить )))

Тако-сан лучший персонаж Как он подстебал Витю с онанизмом

Тако-сан давно живёт в этой комнате, его чувство юмора можно понять хD
Рада, что зашла вся история целиком: и её романтическая часть, и криповая )

Закончить историю на этой ноте было бы прекрасно, но эпилог мне все-равно был нужен.

Во мне спорили автор и читатель. Во всяком случае, я тот читатель, который в конце хочет получить мягкую подушечку и заверение, что герои справились с испытаниями.