автор очень просит прощения за задержку
Название: Звездные тернии
Автор: Птица СИРИН
Артер: LI_sonok и Трандуилушка
Бета: lyekka
Размер: ~20 тыс слов
Пейринг/Персонажи: Юрий Плисецкий, Отабек Алтын, Виктор Никифоров, Юри Кацуки, Яков Фельцмен, Лилия Барановская, местами – российская сборная по фигурному катанию
Категория: слеш
Жанр: драма
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: Я люблю Виктурей! ♥ А еще сама я на коньках могу ехать вперед, и это мой максимум. Так что все – плод моего воображения.
Краткое содержание: Тяжело выиграть в первых соревнованиях, но еще тяжелее – победить снова, удержав титул. Но Юра не из тех, кто сдается.
Примечание: Через тернии – в звездам (с) Мне нравится, как звучит «Звездные тернии», эта форма была выбрана сознательно, поскольку она, благодаря афоризму, больше на слуху, чем словарная форма "терния"
Размещение: запрещено
Ссылка на сторонние ресурсы: AO3
Ссылка на скачивание фика: docx, epub, pdf
Ссылка на иллюстрации: rar
От автора: у меня самая замечательная команда!
Огромное спасибо LI_sonok за то, что согласилась на это безумство, и что читала-поддерживала, и за очешуительный арт, и все-все вообще! ♥
Спасибо Трандуилушка, ты человек-космос, к которому я свалилась на голову пару дней назад и просьбой меня спасти! И сейчас нет таких слов, чтоб сказать спасибо)))
lyekka мой герой, человек с невероятным терпением, а твоя пожароопасная банши будет долго теперь со мной
Спасибо freir за моральную поддержку и то, что с тобой всегда можно обсудить волнующие моменты (не только) текста, и Чиф – человеку, который вне фандома, а читает и подбадривает, я тебя ♥
Звездные тернии
Перелёт прошёл хорошо, сказались нервное истощение и физическая измотанность, Юра просто вырубился в самолёте ещё до взлёта, даже до того, как красивая стюардесса в ярко-красной форме закончила инструктаж. Когда самолёт коснулся земли колесами — салон тряхнуло, пассажиры дружно охнули, — Юра открыл глаза: в иллюминатор было видно здание аэропорта.
До дома добирались на такси. Вроде, Яков сначала хотел, чтобы на стоянку подогнали машину, но после вчерашней показательной и банкета все переиграли. Юра затащил чемодан в комнату, кивнул Лилии и захлопнул за собой дверь. На кровать рухнул не раздеваясь, мгновенно засыпая, но где-то в середине ночи пришла Кошка, боднула головой — мол, двигайся, — пришлось вставать, заодно снимать с себя все лишнее. На следующее утро голова была совершенно чумная — почти пятнадцать часов сна задурили голову, но полностью отдохнуть так и не дали — моральное перенапряжение и психическое истощение так быстро, как физическая усталость, не проходили. Юра пролистал ленту в Инстаграме, поставил лайк Отабеку под их фоткой с банкета и повернулся на другой бок, в надежде заснуть снова.
В дверь резко постучали — Лилия загадочным образом почувствовала, что Юра проснулся. Необходимо было вылезать из постели, идти завтракать, но все, что хотелось — это остаться на месте. Победа в финале Гран-при неожиданно пришибла только сейчас — пришло осознание, что скоро будет чемпионат России. Что снова нужно будет быть быстрее, выше и сильнее, прыгнуть выше головы, не только своей. Внутри все выморозило этим ощущением безысходности и неотвратимости.
“Что будет, если Виктор и правда вернётся, как пообещал?” — задумался Юра. Он не хотел победить его, не хотел показать, что лучший, он хотел, чтобы Виктор его тренировал. Однако, когда мечты рассыпались осколками, разбившись о реальность, Юра убедил себя, что всегда видел в Викторе только очень сильного соперника, которого хотелось победить. Сегодня же сил не осталось даже на самовнушение, поэтому Юра не смог себе врать — если Виктор вернётся и снова будет кататься, это может стать проблемой. Конечно, Юра не собирался сдаваться и опускать руки, завтра, после отдыха, вся его спортивная и не очень злость вернулась бы, однако прямо сейчас перспектива виделась ему не слишком радужной. К тому же надо было доказать, что его выигрыш в финале Гран-при не стечение обстоятельств, а результат упорного и долгого труда.
Телефон пиликнул сообщением. Юра потянулся к нему, удивляясь: одноклассники если и писали, то в группу вконтакте, дед и Яков при необходимости звонили. Какая-то реклама?
“Юра, когда будет время — созвонимся в скайпе?” — прочитал Юра сообщение от Отабека, и на душе сразу потеплело.
“Да”.
“Сейчас?”
В ответ пришёл улыбающийся смайлик и ник в скайпе.
Отабек выглядел отдохнувшим, но тоже очень одомашненным-как будто даже черты лица сгладились. Юра удивился бы, если бы остановился на этой мысли, но радость от звонка не дала этого сделать.
— Привет! Как отдых?
— Выспался наконец. А ты?
И Юра, и Отабек знали, что на отдых у них максимум день, что завтра каждый уже снова будет на тренировке, однако Юре было интересно, чем этот день займёт Отабек. Тот рассказывал, как его встречали всей семьей дома, и Юра непроизвольно улыбался: Сунита, старшая сестра Отабека чересчур заботилась, стараясь сразу уложить спать, а младший брат Хасан, Юрин ровесник, предлагал жестоко отомстить Леруа.
— Поддерживаю! — заявил Юра, чем заслужил усталый, но благодарный взгляд.
— Юра, ты же понимаешь все…
— И что? Будто это что-то меняет, — фыркнул Юра недовольно. Ему было непонятно, как можно было все так оставить, но Отабек сейчас смотрел на него, как на очень дорогое сокровище, и спорить не хотелось еще и потому, что раньше подобного взгляда он удостаивался только от деда.
С другой стороны, у Юры раньше не было друзей, так что он не мог с уверенностью сказать, как Отабек должен или не должен себя вести.
— Ты расстроен чем-то? — неожиданно спросил Отабек, и Юра только удивленно вскинул брови. — Мне так показалось.
“Да ты как мысли прочёл и позвонил”, — фыркнул мысленно Юра, понимая, что недолгий разговор уже поднял ему настроение так, как мало бы что смогло бы ещё.
— Устал, наверное, — вопросительно начал Юра, но под ожидающим взглядом пожал-таки плечами: — Никифоров решил, что вернуться хочет. Козел. Это вообще нормально так? Сначала “я устал — я ухожу”, понимаешь, а потом возвращение в середине сезона! А Кацудона кто тренировать будет? Ничего не понятно стало, — обреченно закончил Юра.
Отабек помолчал немного, а потом улыбнулся глазами:
— А что это изменит? Ну вернётся он, ты хуже от этого не станешь, надерешь ему задницу…
Юра даже вскинулся от последних слов, но Отабек, похоже, говорил, что думал, и такая безусловная вера — сейчас даже сильнее самой Юриной — была пугающе приятна. Даже дышать, кажется, стало легче.
Юра улыбнулся, понимая, что его наконец-то отпустило.
С Отабеком они еще поговорили какое-то время, пока в комнату снова не стукнули — пришлось срочно прощаться. В большой светлой кухне ждала Лилия: в длинном расшитом халате и с распущенными волосами она казалась какой-то диковинной птицей. На плите закипал кофе, который прима позволяла себе по утрам. Юре кофе был запрещен как класс, поэтому перед ним появилась тарелка с яичницей и свежевыжатый морковный сок.
— Нельзя нарушать график, — строго отчитала его Лилия, — Спать до обеда на пенсии будешь.
Юра хмуро зыркнул: судя по Якову и Лилии, спать до обеда ему не грозило и на пенсии. А судя по тому, какой вкусной была яичница, готовила её не Лилия. Очень хотелось что-то сказать по этому поводу, у Якова и Лилии были странные отношения, которых Юра не понимал.
— Почему Яков не остался на завтрак?
— Это не твое дело, мальчик, — хмуро заявила Лилия, но Юра был бы не Юрой, если бы так просто успокоился.
— Зачем все усложнять? Вы все равно практически живете вместе, тренируете меня вместе, так что…
— Не помню, чтобы просила у тебя анализ нашего поведения, — тихо и потому пугающе сказала Лилия, не дав Юре договорить, и так посмотрела, что он предпочел заткнуться: наконец включилось чувство самосохранения.
Лилия поставила джезву в мойку, следом опустилась маленькая чашка для эспрессо. То ли сама она уже позавтракала, то ли просто питалась в этот день солнечным светом, Юра не был уверен и в который раз подумал: поддерживает ли Лилия до сих пор допустимый вес для балерин? Она была такая сухая и костлявая, что он бы не удивился, и такая хрупко-красивая на банкете в Барселоне, что вот тут он как раз удивился.
Когда Лилия вышла с кухни, оставив Юру в одиночестве, к нему пришла Кошка — потерлась о ноги, требуя ласки. Каждый раз, когда Юра возвращался из продолжительных поездок, она первые дни никак не могла ему простить, что глупый хозяин оставил ее ради каких-то своих незначительных дел, и то требовала ласки, то могла сильно полоснуть когтями, и даже Юра не всегда мог угадать, в каком она настроении. В этот раз обошлось — Кошка только подставила голову, мол, чеши, хотя самый кончик хвоста так и продолжал недовольно подергиваться. Юра неожиданно почувствовал к ней такую бесконечную любовь, что схватил в охапку, прижимая к себе теплое и пушистое, за что таки получил четыре ярких царапины на руке. Кошка посмотрела характерным взглядом “какого хрена распускаешь руки” и неторопливо удалилась. А Юре пришлось лезть за перекисью, которая смешно пенилась и стекала в раковину розовыми струйками. Юра вспомнил, как в свой первый день у Лилии он аккуратно выпустил Кошку из переноски, она осторожно выбралась наружу и пошла обнюхивать углы с самым независимым видом, Лилия холодно заметила, что питомцы похожи на хозяев. В тот момент Юра и не подумал об этом, но неужели для Лилии он в первое время был таким же настороженным и испуганным? Лучше уж таким же по-королевски неторопливым и избирательным, но что-то ему подсказывало, что нет.
Пока Юра мыл посуду, то раздумывал, чем хочет сегодня заняться, но в голову ничего не приходило. Стоило бы, конечно, хотя бы открыть уроки, но он был морально не готов к этому, поэтому решил, что просто посмотрит какой-нибудь фильм из последних новинок. Через какое-то время под бок пришла Кошка и даже помурлыкала, когда Юра начал ее чесать. Чем закончился фильм, Юра не запомнил — его снова сморило, и он даже не мог вспомнить, снилось ли ему что-нибудь.
Следующим утром, пока он старался проснуться, трясясь в трамвае до катка, Инстаграм выдал ему в рекомендациях видео с открытия домашнего чемпионата в Казахстане, и зевающий в тот момент Юра чуть от удивления язык себе не откусил. Гугл с горем пополам, но выдал ему даты проведения, и Юра разозлился на себя: Отабек попал с корабля на бал, после Гран-при сразу возвращаясь на домашние соревнования, а Юра ему вчера про Никифорова жаловался. На Отабека он, впрочем, тоже разозлился — что за привычка все замалчивать? Юра, конечно, не то чтобы очень внимательный друг, но он учится, а Отабек… Молчун нашелся. Юра уже написал ему сообщение, но не отправил, вспомнил Милу, как она тогда сказала после финала Гран-при: ты о нем подумал? Он расстроился проигрышу, об этом не так легко говорить. Его сообщение с претензией явно сейчас не поможет Отабеку. Поэтому Юра скрипнул зубами, стер набранный текст и вместо этого отправил “Порви всех”.
Ответ пришел очень быстро, будто Отабек ждал его сообщения: “Спасибо, Юра”.
Отабек писал сообщения, как диктант — со всеми знаками препинания, полностью формулируя предложения, и Юра с удивлением обнаружил, что ему это нравится. Но не поддеть этим Юра не мог: “Пишешь, как контрольную сдаешь”. Отабек не стал развивать тему, только прислав обычный улыбающийся смайлик.
Написать что-либо еще Юра не успел, выскакивая среди последних на своей остановке — так увлекся, что чуть не проехал.
Тренировка проходила как обычно, но ощущение внутри было какое-то неспокойное, за что Юра несколько раз схлопотал от Якова.
— Юра, соберись! Где ты витаешь? Почему только что был тулуп, когда должен был быть флип?
Юра и сам не мог сказать, в чем была причина, но сегодня он провалил все прыжки до единого. Дорожки выходили рваные, на вращении он и вовсе встал на две ноги сразу после захода. Яков уже даже не ругал, только смотрел очень хмуро и потирал подбородок. Юра опустил плечи и голову — такой плохой тренировки он давно не было.
— Снимаешь коньки, растягиваешься и прыгаешь мне все на полу.
— Да охренеть, мне что — делать нечего? — вскинулся Юра. Он что, малолетка, который еще прыжки не освоил, что его с пола в зале прыгать заставляют? Но Яков был так хмур, что Юра заткнул свои возмущения куда подальше, а то еще снова с катка выгонит.
В прошлый раз — ещё до Гран-при — Юра довозникался до того, что Яков действительно выгнал его домой, “остудить голову”, и Мила потом дразнила его на протяжении недели. Сегодня её не было, но Юра умел учиться на своих ошибках.
Через полтора часа и одну растяжку Юра решил, что, может, лучше бы было, чтобы выгнали! Даже на полу он чувствовал себя неуверенно, хоть и не падал, но ощущение было, что вот ещё чуть-чуть и всё. Все больше хмурившийся Яков погнал его на диск, заставляя отрабатывать вращения, а Юра уже чуть не рычал от досады.
— Хватит, — в итоге выдохнул Яков. — В душ и домой, отдыхать. Приводишь голову в порядок, и завтра на утреннюю тренировку.
Юра уже открыл рот, собираясь спросить, с чего бы голову в порядок приводить, и закрыл назад. Последний час на диске успокоил его, и теперь Яков смотрел понимающе и, похоже, решил, что Юра из-за чего-то переживает. Пока Юра собирал вещи, Яков смотрел на темный экран его телефона.
— Расскажи потом, как все пройдет, — сказал Яков, кивая на телефон, а потом отвернулся, как обычно не прощаясь.
Юра почувствовал, как по спине побежал холодок — Яков решил, что он переживает за Отабека и его выступление. Юра не переживал, он знал, что Отабек всех порвёт. Тогда что с ним было не так?
Конечно же, Отабек всех нагнул. Юра с горем пополам посмотрел последнюю разминку, дико, невозможно скучая в процессе, и только на выступлении друга взбодрился. Отабек выглядел замечательно на турнирах международного уровня, а на чемпионате страны он выглядел, как боженька, даже рядом никто не стоял, о чем Юра и заявил ему в скайпе, позвонив сразу послу награждения.
— Зря ты так, — нахмурился Отабек. Разговаривать было непривычно — Юра никогда еще не звонил кому-нибудь, кроме деда, просто так, — но очень приятно.
— Ты и сам знаешь, что я прав, с тобой даже конкурировать некому.
— В следующем году Мансур и Сайын уже будут во взрослой категории…
— Это те, которые за тобой с открытым ртом ходили? — хмыкнул Юра. Когда они прощались в холле отеля после Финала Гран-при, ребята ждали Отабека в стороне, с интересом поглядывая на Юру. Еще бы, он младше их, но уже стал призером взрослого турнира, так что посмотреть им было на что! Однако то, как они смотрели на Отабека — как японки на своих идолов! — раздражало, поэтому если Отабек рассказывал что-то про юниоров, то Юра не мог не простебать их фанатскую любовь. — Да не важно, на самом деле, это еще только в следующем году будет.
Отабек только покачал головой. Что Юре понравилось с самого начала, так это его безграничное, непробиваемое спокойствие. Юра мог ругаться на Никифорова с Кацудоном, мог жаловаться на бесчеловечную Лилию или просто возмущаться, разыскивая деньги в карманах, но Отабека ничего не смущало. Он не смотрел неодобрительно, не делал замечаний, и, на удивление, Юра от этого меньше ругался и злился.
Они попрощались уже через пару минут — Отабеку необходимо было отдохнуть и восстановиться, однако договорились созвониться на следующий день. Юра еще потупил в интернете, написал в группу своего класса и попросил скинуть задания домашки, но понял, что решать он ничего не будет сегодня: глаза немилосердно слипались, и все казалось неважным.
Почти всю неделю Юра была в каком-то тумане — он чувствовал, что что-то идет не так, но никак не мог понять, что именно. Сначала думал, что дело в усталости и нервном перенапряжении, но прошло несколько дней, а ломить тело так и не перестало. На тренировках он косячил, один раз упал так, что чуть искры из глаз от боли не посыпались, вращения выходили кривые. И вишенкой на торте тогда стал Никифоров, плавно рассекающий лед. Юра мог сколько угодно дуться, но вынужден был признать, что Виктор все еще в хорошей форме. Не в превосходной, как раньше, но в хорошей. Без должной подготовки, без обкатов программы ему будет тяжело сразу войти в привычный для всех Никифоров-режим, однако и расслабиться соперникам он не даст.
Наблюдая, как Виктор делает комбинированное вращение, Юра завязал отросшие волосы в хвост, снял чехлы и выкатился на лед. Яков посмотрел на него так мрачно, будто Юра только что на его глазах забил Маккачина ногами.
Виктор остановился, красиво вскинув вверх руки, потом тяжело уронил их и перевел взгляд на Юру. Он запыхался, видно было, что еле дышит — но еще секунду назад казалось, что он парит надо льдом, и Юра все еще поражался этому умению: выглядеть всегда превосходно, что бы не происходило в душе и теле.
Пока Виктор что-то обсуждал с Яковом, Юра разминался, раскатывал коньками поверхность, и на очередном повороте чуть не завалился на бок. На мгновение им овладело ощущение невесомости, но в следующий момент все восстановилось, однако Юра уже остановился, в шоке глядя на свои ноги. Такого предательства от них он не ожидал.
— Яков, он подрос, — счастливо заявил Виктор, при этом глядя очень-очень внимательно, будто кожу снимал. Конечно же, Юра сразу взъерошился и приготовился орать, но его перебил Яков:
— Тоже заметил? Очень резко…
Юра недоумевающе захлопал ресницами и закрыл рот, внезапно и разом осознав, что они обсуждают. Обычно проблемы роста проходили у взрослых одиночников до того, как они выходили к призовым местам, но Юра был самым молодым среди взрослых. Если Яков и Виктор правы, то не видать ему четверных прыжков!
— Юра, разминка, дорожки, никаких прыжков. После тренировки обмериваться! — И Якову было плевать, что до планового осмотра еще неделя.
Виктор смотрел очень сочувственно, и Юре хотелось заорать, что не надо его хоронить, он еще ему покажет! Вместо этого Юра неожиданно для себя улыбнулся, хоть и очень зло:
— Не надейся, что тебе это поможет, старик! — И покатил делать дорожку.
Обмеры прошли оптимистично — он вытянулся, но скинул пару килограмм, стал легче. Это должно было помочь в прыжках, как решил сам Юра. Однако Яков быстро уловил перемену в его настроении.
— Если ты надеешься, что это облегчит тебе жизнь, то зря. Юра, у тебя центр тяжести сместился, придётся разбираться с прыжками, да и с вращениями легче не станет. Работать и работать.
Юре показалось, будто его ударили: как будто до этого он мало работал! Кому, как не Якову, это знать!
С другой стороны, до соревнований на Источниках он и не подозревал, что может пахать как ломовая лошадь — почти в три раза больше и усерднее. Сейчас просто изменится причина, по которой придётся так же усиленно работать.
— Эту неделю занимаешься у Лилии, на каток ни ногой, понял? — закончил свою речь тренер, и Юра понял, что большую часть пропустил, задумавшись.
— Да я умру у нее! — выдохнул он потрясенно. Неделя тренировок за станком у Лилии — это вам не хухры-мухры! Юра видел, как она гоняла своих, и не был уверен, что готов к подобному. Однако, судя по ответу Якова — точнее, по его отсутствию, — мнение Юры никого не интересовало.
Остаток дня прошёл плохо и муторно, и только договоренность с Отабеком о созвоне в скайпе хоть немного приободряла.
С учетом разницы по времени у Отабека была уже почти ночь, когда они созвонились, но утром ему не надо было не тренировку, так что сном решили пренебречь. Юра смотрел на улыбающегося Отабека — Юра при первой встрече никогда не подумал бы, что он такой улыбчивый, — и на душе становилось немного легче. Нет, ощущение безысходности не проходило, однако будто дышать стало легче. Юра перед созвоном дважды проверил, чтобы дверь была плотно прикрыта, включил на ноутбуке музыку — чтобы был дополнительный шум и звуки, в конце концов, он собирался жаловаться на Якова, который отправил его к Лилии на тренировки, и ему совершенно не хотелось, чтобы Лилия это услышала.
— А что ты делал, когда тело менялось? — задал волнующий его вопрос Юра, но в ответ получил только лёгкое пожатие плечами.
— Я был в юниорах в тот момент, не так мешало. Юра, успокойся.
Юра почувствовал, как загорелись щеки: непонятно было, как Отабек почувствовал, что он готов взорваться. Но его уже утомили все эти объяснения, что это он просто мелкий, так звезды встали. Как будто от этого было легче! Лучше бы сказали, что делать.
“Яков и сказал тебе — тренировать и тренировать элементы, искать новый центр тяжести”, — подумал Юра.
— Приезжай в гости? — неожиданно вместо всех возмущений и претензий брякнул Юра и тут же захлопнул рот. Отабек не был дома уже долгое время, он, наверное, не захочет…
— Я посмотрю билеты.
Юра тряхнул головой, улыбаясь во весь рот и не задумываясь, куда конкретно Отабек приедет, если сам Юра живет у Лилии. Об этом можно было подумать и позже.
За неделю тренировок у станка ничего не изменилось — Юра все так же был в шоке от своего тела, которое его предавало. На очередном гран-плие Юра пошатнулся, что с ним не происходило… никогда! Ну или он не помнил об этом. Юра вылетел из зала, как пробка из бутылки — так хотелось ударить по чему-нибудь, да посильнее, а с учётом окружающих его зеркал, это могло закончиться плачевно. Юра не привык быть настолько не в ладах с собой в физическом плане, и теперь он был в полнейшем замешательстве.
Вечером он пришёл в Ледовый в надежде, что привычная обстановка внушит дополнительные силы.
На ослепительно белом льду очень спокойно, сосредоточенно выписывал круги Кацуки. Юра хотел уже окликнуть его, но Кацудон легко и плавно зашёл на сальхов, так же аккуратно приземлился, и Юра закусил губу. Ему неожиданно стало будто физически больно, а внутри неприятно кольнула зависть: Юри сейчас сделал элемент, который не давался ему весь сезон Гран-при, но в тишине и пустоте вечерней арены он выполнял его так легко, будто ему это ничего не стоило. За этим прыжком стояли стертые в кровь ноги, множество часов тренировок — Юра знал это, но сейчас Кацуки мог его сделать.
Юра всегда смотрел вверх, на Виктора, на более взрослых противников, и для него было слишком непривычно равняться на противников из своей же категории. Но ещё более непривычно и дико ему было испытывать зависть к кому-то!
“К кому-то! — мрачно подумал Юра. — К Кацудону!”
Это ощущение было уже совсем за гранью добра и зла. Юра тихо развернулся и вышел, так в темноте и не замеченный Кацуки.
Безысходность накатила волной, когда он уже оказался на улице. Юра натянул капюшон сильнее, сжал кулаки, впиваясь в ладони ногтями, в надежде, что физическая боль вытеснит душевную. К горлу подкатила горечь и хотелось заорать, вместо этого Юра стиснул зубы и поплелся домой пешком.
На следующее утро оказалось, что внеплановая прогулка аукнулась ослабленному нервотрепкой организму температурой. Лилия прописала постельный режим, обильное питье и парацетамол, а Юра был слишком слаб, чтобы спорить. Но, прежде чем Юра провалился в сон, ему показалось, что Лилия обеспокоенно нахмурилась.
Виктор внезапно предложил Отабеку пожить с ним и Юри, сказал, что нечего снимать номер, если у них есть место. Юра присутствовал при разговоре и подозрительно косился на Виктора — с чего бы ему быть таким щедрым? Однако Виктор был на удивление серьёзен, даже непривычно было. То есть Юра понимал, что Виктор уже взрослый мужик и умеет вести себя серьёзно, но… большую часть времени он вёл себя как пони-долбоеб, как однажды метко заметила Мила, поэтому подобная щедрость напрягала. Но Юра понимал, что раз Виктор не сказал сразу, в чем причина этого поступка, то допытываться бесполезно.
Встречали Отабека всей толпой: Юра, Виктор и Юри. На них то и дело бросали заинтересованные взгляды, но за автографами подошли всего пара человек. Юра посматривал по сторонам, выискивая Ангелов, но даже их не было, может, потому что был вторник. Тренировка у Виктора с Кацудоном была запланирована на вечер, а вот Юра сразу из аэропорта должен был ехать в Ледовый.
Когда Отабек показался из дверей, Юра, не раздумывая, радостно рванул вперёд и, только отпустив друга из объятий, увидел ошалевшее лицо Кацуки и задумчивое Виктора, но был так рад, что даже забыл смутиться.
В машину загрузились быстро, Виктор включил какую-то современную радиостанцию, на которой пели что-то про лёд.
— Выключи это говно! — рявкнул Юра, и Кацудон аккуратно отпихнул ладонь Виктора, включая флешку. Из динамиков заиграли Scorpions, и Юра спокойно выдохнул. Скосил глаза на Отабека — не против ли он? — но тот был со всем согласен, выглядел расслабленным и немного сонным, и только покрасневшие на морозе кончики ушей выдавали, что это сфинкс замерз. Юра засмотрелся, поражаясь, как человек в принципе может выглядеть таким спокойным, у него самого так никогда не получалось.
По пути успели обсудить совсем немного, и когда Виктор высаживал Юру у Ледового, то сказал, что вечером они с Отабеком могут посидеть у них, если захотят. О планах на вечер Юра и Отабек не договаривались, поэтому Юра решил, что потом напишет сообщение.
Тренировка прошла лучше, чем ожидалось: Юра все ещё не мог сладить с собственным телом, вращения то получались, то нет, но вдохновленный приездом Отабека, он пробовал снова и снова. Один раз упал, как не падал очень давно, сильно приложившись локтем, казалось — искры из глаз посыпались, но Юра встал, потрогал локоть, помял — и поехал дальше. Яков одобрительно хмыкал и даже не ругал его сильно, только разбирал ошибки. Кажется, тренер остался доволен тренировкой и нахмурился, только когда на лёд явились Виктор и Кацудон.
— Невозможно сидеть на двух стульях, — мрачно пробормотал себе под нос Яков, но Виктору ничего не сказал, хоть Юре и показалось, что он говорит это уже не первый раз.
Пока Юра остывал и потягивался, то все гонял в голове эту фразу, внезапно сообразив, что Яков часто участвует в тренировках Юри, хотя вроде бы тренером Кацудона должен быть Виктор. Но даже Юра понимал, что Виктора физически не хватит на все сразу, и ему было непонятно, как тот сам этого не понимает. Но Яков был слишком хорошим тренером и прекрасным человеком, чтобы бросить на произвол судьбы Юри и Виктора, пока те находились на его территории.
— Он мне платит, — раздалось сзади, и Юра вздрогнул. Яков стоял мрачный и, внезапно, усталый, от чего на лбу прорезались глубокие морщины.
— Что?
— Ты же думал, как так получилось, что я тренирую Кацуки? — спросил Яков, ошарашив Юру своей проницательностью. — Юра, у тебя очень выразительна мимика и все написано крупными буквами. Осуждаешь?
Юра пожал плечами — Яков никогда не был только его тренером, у него все время кто-нибудь консультировался, даже те, кто занимался парным катанием, а было время, когда он работал с несколькими одиночниками одновременно. Скорее, Юра осознал, что вместо ревности испытывает уважение к тренеру как к человеку.
И что его чувства к Виктору были всегда связаны не только с обидой из-за спорта, а были более глубокими и личными. Почему же эта мысль не приходила ему в голову раньше?
— Нет, Кацудону ничего не поможет, я его на чемпионате мира все равно порву.
Яков хмыкнул, взъерошив Юре волосы, чем смутил уже по-настоящему. Юра вывернулся из-под руки, зашипев, как кот, и возвращая себе привычное ершистое состояние.
Выходя из душа, он быстро глянул на часы — до встречи с Отабеком, который должен был подойти к Ледовому, оставалось минут десять. Пока Юра сушил волосы, внутри клубилось радостное тепло, что сейчас они могут пойти погулять, главное — чтобы не сильно замело.
Отабек ждал на входе и сразу же натянул на Юру шапку.
— Ты чего? — отшатнулся Юра в сторону.
— Юра, ты с тренировки, да и голову сушил только что.
— Я не ребёнок, — буркнул Юра, но передумал стягивать шапку. Забота оказалась неожиданно приятной, к тому же Отабек был прав — Юра никогда так быстро не уходил с тренировки и обычно успевал совсем остыть, так что, может, шапка и не была лишней.
Вместо прогулки они решили перекусить и сходить в кино. Не подготовивший план действий Юра думал, что завтра исправится и покажет Отабеку город, а сегодня можно ограничиться и этим.
Возвращаясь после кино, они спорили до хрипа: лучше ли “Изгой-Один” предыдущего фильма или нет. Юре не понравился конец, он был возмущен донельзя.
— Нет, ну нельзя же так! Показать японский хэппи-энд и... и все. Как же так?
— Японский?
— Ну да, все умерли, черт побери! Я, конечно, рад отсылкам к другим фильмам, но разве так можно? А где же их надежда?
— Юр, зато это фильм — про людей, а не про Силу, про их выбор и поступки, а не про каких-то мифических джедаев…
— Сказал джедай, — хмыкнул Юра. Сейчас ему особенно казалось, что Отабек похож. Он был терпеливый, как джедай, знающий ответы на все вопросы, это и восхищало, и раздражало местами. Вот и сейчас Отабек только улыбнулся как-то особенно мягко, что у Юры под шапкой потеплели уши, но ничего не сказал. Наверное, только настолько непробиваемый человек мог выдержать Юрин темперамент и не прибить его.
Не то чтобы Юра был против.
Они гуляли по вечернему Петербургу, периодически смешиваясь с ненормальными туристами, которым пришло в голову приехать в город в декабре. Отабек пару раз приходил с Юрой на тренировку, а если не приходил — то встречал его после, и Юре казалось, что так было все время.
Пару раз он оставался на ночь у Виктора и Юри, и тогда они выбирали вконтакте какой-нибудь фильм, который пропустили из-за соревнований, и смотрели на ноутбуке, который аккуратный Отабек привез с собой. Как выяснилось, Отабек смешно сопит во сне, что вначале сильно напрягло проснувшегося ночью Юру — ему показалось, что друг всхлипывает. Утром Отабек объяснил, что у него что-то не то с перегородкой в носу, но врачи оперировать не советовали — раз спорту и жизни это не мешает, то и исправлять не нужно.
Кошка скучала и ревновала, демонстративно уходя на ночь к Лилии в комнату. Пришлось знакомить ее с Отабеком, после чего Юра заспамил инстаграм фотографиями Отабека с Кошкой, которая напрочь отказалась покидать его колени. В какой-то момент Юра даже взревновал, только было неясно — кого больше.
Дни пролетали быстро и были в целом наполнены положительными эмоциями, даже несмотря на то, что Юра не оставлял попыток побороть свое подросшее тело.
До чемпионата России оставалась неделя, а Юра все еще делал прыжки через раз. Бесился, ругался, кидался на всех без разбора, но сделать с этим ничего не мог. Вечером, пока они гуляли с Отабеком, его немного отпускало, однако с утра все начиналось по новой. Улетали они одновременно, Отабек — домой в Алмату, Юра — в Челябинск. Было до безумия обидно, что в этом году соревнования проходят не в Петербурге, иначе Отабек остался бы до чемпионата, однако по закону вселенской подлости в этот раз лететь нужно было в Челябинск, в котором совершенно нечем было заняться. Юра погуглил.
Утром в день отлета у него было отвратнейшее настроение. Накануне он задержался в Ледовом и видел прокат Виктора — впервые целиком. Виктору не хватило времени на раскатку программы, пара элементов казалась не на своем месте, однако это не мешало программе выглядеть потрясающе. Юра скрипел зубами от досады, но не мог не восхищаться, хотя когда его Отабек спросил, что он думает, то он выдал:
— Раньше было лучше, а сейчас хорошо, что песок не сыпется.
Отабек в этот момент посмотрел на него так понимающе, что стало стыдно. Однако даже ему Юра не мог признаться, что, когда Виктор закончил прокат, внутри боролось огромное чувство восхищения (о котором Юра никогда-никогда и никому не расскажет, вот еще!) и ужас, так как его “Агапе” сейчас, может, и была эмоциональной, но не достаточно техничной, а “Аппассионата”, по ощущениям, развалилась на части.
Сам Юра тоже разваливался на части, ему хотелось орать, а еще хотелось забрать с собой Отабека. За полторы недели, проведенные вместе, Юра так привык к его обществу, что просто не знал, как прощаться.
В аэропорт приехали раньше Юриного рейса и зашли в “Старбакс”. Теперь Юра потягивал через трубочку имбирный чай, а Отабек мучил кофе с запредельным количеством сливок и сиропов: кажется, их было три. Девушка за стойкой, когда принимала заказ, усиленно строила Отабеку глазки и перестала, только когда он отошел за салфетками, а Юра, не скрываясь, закатил глаза. Вместо того чтобы смутиться, девушка показала глазами с Юры на Отабека и поиграла бровями, как иногда делал Виктор, и Юра от удивления приоткрыл рот и ошарашено посмотрел на нее. Девушка радостно заулыбалась и развела руками: извини, мол. Юра не стал возмущаться, только чтобы не привлекать внимание — девушка их не узнала, но вокруг были и другие люди.
И вот теперь Юра мрачно крутил в руках стакан, не поднимая от него глаз. Разговор не клеился, внутри поднималось густое, душное раздражение на весь мир: что лететь надо в Челябинск, что тело не слушается, что Отабек возвращается к себе в Алмату. Лежащий на столе телефон пикнул сообщением: Лилия писала, что они ждут его у выхода на посадку и чтобы он явился через пять минут. Отабек увидел сообщение, иначе бы чего ему подниматься и протягивать руку. Юра пожал горячую ладонь и посмотрел на него, собираясь прощаться. В горле застрял комок, а в следующий момент Юра понял, что уже обнимает Отабека. Он так обычно с дедом прощался, и, как выяснилось, с Отабеком.
В носу защипало, Юра глубоко вдохнул, в ноздри забился прохладный запах лосьона после бритья, которым пользовался Отабек.
— Юр… я буду на связи. Ты иди, а то еще искать начнут, — начал Отабек, даже не пытаясь отстранится. Голос у него был глухой, но объятие крепким и обнадеживающим. Юра еще раз глубоко вздохнул и расцепил крепко стиснутые руки. — Давай, порви всех!
Юра криво усмехнулся, показывая большой палец, схватил свой леопардовый чемодан и отвернулся. Уходить было очень тяжело, будто они больше никогда увидятся.
“Что за чушь?” — подумал Юра, и припустил к выходу на посадку, где уже ждала нахмуренная Лилия.
В номере Юра заперся в ванной, в надежде переждать приступ обуявшей его ярости. Два прыжка в “Агапе” он запорол, приземлившись на зад, хотя нужное количество оборотов докрутил. Так сказал Яков, сам Юра к концу программы не чувствовал ничего, кроме белой иссушающей ярости на себя.
Если на Гран-при подхватившие его чувства так и вели, заставляя прыгать выше, делать больше, то сегодня казалось, будто груз эмоций прибивает его к земле, заставляет лечь животом на лёд и не двигаться.
Оценки все равно были ничего, но это бесило Юру ещё больше: ничего плохого, но и ничего хорошего. Его Гоша обошёл, с его этой показательной эмоциональностью, как в театре Виктюка! Допрыгнуть до Виктора не вышло тем более, не радовало даже, что его рекорд с Гран-при Виктор не побил.
Юра ударил кулаком в дверь ванной, потом ещё и ещё раз. На полу тренькнул телефон в кармане скинутой олимпийки. Открывать сообщение не хотелось, даже телефон поднимать не было сил. Юра прислонился спиной к двери и съехал вниз, кусая губы от ярости. Хотелось дать выплеснуться гневу, бушевавшему внутри, но слез не было, да и злиться можно было только на себя. Хотя Яков опять и снова повторял, что Юриной вины во всем только половина, остальное — вина взросления, но легче от этого не становилось.
Хлопнула входная дверь, и в номере раздался голос Георгия:
— Тебя там Юри обыскался, выползи потом, продемонстрируй, что жив.
Гоша не давил и не лез с советами, за что Юра был ему премного благодарен. А Юри… Юри, конечно же, приехал с Виктором.
— Что этой Свинине от меня надо? — излишне зло спросил Юра после того, как сполоснул холодной водой лицо и руки и вышел из ванной. Гоша только пожал плечами.
Сначала их хотели поселить в трехместном номере — на всём-то мы экономим! — но Виктор воспротивился и заявил, что снимет себе номер отдельно. Уговаривать его никто не стал — то ли решили, что слишком хлопотно, то ли просто давно знали Виктора и понимали, что дело бесполезное. Как бы там ни было, сейчас Юра был этому только рад, он бы не выдержал, если бы в номере был Виктор.
Это был такой шанс обойти его, показать, что Юра чего-то стоит, но он все запорол, и от этого обидно было вдвойне.
Только спустя несколько часов Юра вспомнил, что так и не проверил, от кого пришло сообщение.
“Так бывает, — было выведено в окошке сообщений от Отабека. — Ты справишься”.
Юра стиснул зубы, с трудом подавил порыв написать “тебе почем знать”, но Отабек грубости не заслужил. Понял, что Юра расстроился, но не стал давить утешениями, а будто утверждал, что все будет.
Если бы Юра так же верил в себя!
На следующий день легче не стало, Юра рычал и огрызался в своей обычной манере, но ему и этого казалось мало. Необходимо было задеть всех так сильно, чтобы расстроить, как он себя вчера. Поэтому от Лилии утром Юра получил подзатыльник, Кацуки просто смотрел огромными телячьими глазами, а Яков даже не стал с ним разговаривать.
Юра бесился, дёргался и на тренировку вышел ещё более злой. Все прыжки сделал с ошибками или помарками и чуть не взвыл прямо перед всеми участниками чемпионата.
Виктор тоже был какой-то мрачный и тихий, медленно шевелил губами, прокатываясь по катку, и Юра внезапно понял, что Виктор повторяет последовательность движений: то ли не до конца запомнилась программа ещё, то ли он ее перекроил на коленке. Из их небольшой команды только Гоша был сегодня в хорошем и радужном настроении.
Яков стоял за бортиком и мрачно посматривал на каждого из подопечных. Тренер от Бога, как говорил дед. Почему-то от этой мысли стало легче дышать, и Юра понял, что на него опустилось какое-то мрачное спокойствие: терять было уже нечего, оставалось только прыгнуть быстрее-выше-сильнее!
Уже позже, сидя в номере, Юра анализировал, как выполнил программу — сухо, без огонька, будто из-за всех переживаний все внутри выгорело и превратилось в пепелище, посреди которого он сейчас и стоял.
Они с Яковом не стали заменять прыжки — Юра настоял, — но он все равно упал, никакие самовнушения не помогли, просто в какой-то момент он потерял равновесие — тренировки на станке и диске не помогли вернуть утерянную координацию, Юра все еще путался в собственных конечностях. Хорошо хоть, что на этот раз пострадали только его зад и самооценка, а не ноги или голова. Сидя в ожидании оценок, Юра уже знал, что проиграет. После золота Гран-при взять бронзу чемпионата страны...
Ему хватало технических баллов, чтобы попасть на чемпионат Европы, но и эта мысль не радовала.
Впрочем, взявший золото Виктор тоже не выглядел как обычно сияющим — чуть сильнее были морщинки вокруг глаз, сам он был более замученным, на пресс-конференции его мысли явно были где-то в другом месте. Изменения были не очень заметные, но они были. Юра даже вякнул что-то по этому поводу, на что Яков нахмурился:
— Витя на слишком большой кусок позарился и теперь понял, что и тренером, и участником он быть не может, на такое никаких моральных сил не хватит.
Юра только хмыкнул, воздержавшись от комментариев — не мог он злорадствовать, потому что проиграл. Именно так и запомнил он Челябинск — со вкусом поражения.
Из Челябинска Юра сначала летел в Петербург — нужно было забрать Кошку, а уже потом на ночном поезде уезжал в Москву. Все справки для Кошки были давно собраны, дед ждал их на праздники, и Лилия после долгих уговоров все-таки отпустила ее с Юрой.
Юра подумывал подарить ей на Новый год абиссинскую кошку, раз Лилия так привязалась к пушистому постояльцу. К тому же, судя по описанию породы они бы сошлись характерами!
Дед встречал его у выхода с вокзала, приехав на своих стареньких “жигулях”. Юра побоялся бросаться ему на шею, но обнял от души. Дед колол его бородой, смеялся и хлопал по плечам, что-то сюсюкал Кошке в переноску, а в машине аккуратно поставил ее Юре на колени, усаживаясь за руль.
Доехали до дома быстро, машин в шесть утра практически не было. Плохо спавший в поезде Юра клевал носом, слушая, как Кошка перетаптывает в переноске лежанку и тихо бурчит из колонок радио “Шансон”.
Во дворе было тихо, и только собачники спешили в Войковский парк. Юра достал чемодан из багажника, с горем пополам отвоевав у деда эту почётную обязанность. Лифт предсказуемо поскрипывал тросами, на лестничной площадке пахло соседской овчаркой, отчего Кошка тут же зашипела.
А дома ничего не изменилось. По комнатам плыл запах пирожков, явно остывающих с вечера завернутыми в вафельное полотенце, в комнате деда тикали настенные часы, в серванте стоял хрусталь. Казалось, что еще немного — и Юра услышит “Пионерскую зорьку” по радио, хотя он такое только в кино и видел. В Юриной комнате было холодно — дед специально оставил окно открытым, чтобы проветрить, — но все равно уютно. Юра поставил чемодан у двери, скинул на него перчатки и завалился спать.
Проснулся во второй половине дня, когда дед уже начал тормошить его, чтобы он вставал.
Они расположились на кухне, Юра, пользуясь тем, что Лилия не видит его, пил сладкий чёрный чай, как в детстве, и с удовольствием жевал пирожок с какой-то зеленью и адыгейским сыром. Дед про чемпионат России не спрашивал, давал время собраться с мыслями и рассказать все самостоятельно. Юра же понимал, что сказать ему нечего, кроме “прости, что подвел”, что он в итоге и выдал.
— О чем ты, Юра? — нахмурился дед. Он всегда называл его так, когда был чем-то недоволен. Юра пожал плечами, вместо привычной злости испытывая горькое чувство стыда. Дед встал и неожиданно обнял Юру, как обнимал его в детстве, крепко прижимая к своему животу большими рабочими ладонями, и Юра неожиданно разрыдался. Успокоился, только когда сил всхлипывать уже не осталось и он начал икать, а дед только гладил его по голове и приговаривал: — Ну что же ты, Юрочка! Разве бронзовая медаль — это “подвёл”?
Юра судорожно всхлипнул ещё один раз, наконец отлепляясь от деда. Глаза пекло, горели щеки и уши, лицо, скорее всего, было кумачовым. Он не знал, как обьяснить, но действительно думал, что проиграл — и Виктору, и золото. И ему до сих пор было стыдно.
— Ты чудесно выступил! Подумаешь, упал, — усмехнулся дед в бороду. — Главное, что потом встал. И снова это сделаешь — встанешь и поедешь сражаться за следующую награду. Ты любишь фигурное катание, оно доставляет тебе удовольствие, а значит, ты никак не сможешь меня подвести, даже если займёшь не первое место.
Юра стыдливо отвёл глаза. Дед как-то так между прочим сказал ему о том, что сам Юра умудрился забыть за своей драмой — он любит кататься, любит лёд, так что нечего тут ныть! В конце концов, не ноги же у него отнялись.
Новый год встречали дома, под бой курантов дед даже налил ему шампанского, пусть и всего один бокал.
— Положено так Новый год встречать, — заявил он, не слушая Юриных возражений.
Шампанское Юре не понравилось — слишком кислое и в нос бьет, как газировка. Кошка понюхала бокал и осуждающе фыркнула. Конечно, с чего бы ей покушаться на шампанское, если он получила в подарок настоящий королевский набор всяких вкусностей? Открыв консервы, в которых были настоящие креветки и индейка, Юра решил, что был бы не против тоже так питаться. Кошка после угощения смотрела на него ещё более влюблёнными влажными глазами и довольно облизывала нос.
Через десять минут позвонил Отабек, которого Юра так же поздравлял раньше, и Юра с удовольствием выслушал поздравления из будущего — с учётом разницы во времени, как сказал Отабек.
Юра ещё какое-то время полазил в интернете, поржал с инстаграма blackjaguarwhitetiger и начал собираться спать. То ли виновато было шампанское, то ли погода, но не хотелось ни гулять, ни даже в интернете сидеть. Дед уже улёгся, а Кошка пришла к Юре под бок, когда телефон мигнул в темноте комнаты — пришло сообщение от Отабека:
Этот год будет лучше, чем ушедший.
Юра не знал, это было пожелание или утверждение, но заснул он с улыбкой.
Утром Юра созвонился с тренером и поздравил сразу и его, и Лилию. Потом телефон забрал дед и сначала долго, как заведено у советских людей, поздравлял, а потом ушёл в свою комнату, продолжая решать какие-то вопросы с доверенностью. Юра остался на кухне, лениво жуя оливье и посматривая в телевизор. Показывали “Чародеев”, которых он не очень любил — не понимал, что такого Иван нашёл в своей Алёне, но в этот момент заколдованная Алена пела песню про Ведьму-реку, которая Юре нравилась.
А вечером не выдержал и пошёл на районный каток. Первого числа людей там почти не было, только какие-то рьяные девчонки и парочка чуть старше самого Юры. Он надел коньки, которые по привычке привёз с собой, и понял, что они стали поджимать.
— Да что ж такое! — рявкнул Юра, из-за чего на него обернулись девчонки. Он опустил голову, закрывая лицо волосами, перешнуровал ботинки, чтобы стало удобнее, и натянул сильнее капюшон. Девочки быстро потеряли к нему интерес, и Юра спокойно поехал по кругу. Он не собирался делать прыжки или что-то сложное из программ, скорее, хотел просто почувствовать лёд под ногами. Привыкший каждый день проводить в Ледовом, Юра быстро начинал скучать, и даже если из Петербурга он уезжал с ощущением, что его тошнит от одного вида катка, надолго его не хватило.
Вся его жизнь была на катке, и сложно было отделить себя ото льда. Юра до этого года и не понимал, что может быть иначе, пока у него не появилась Юко — за ней и ее тройняшками Юра следил в инстаграме и первое время, получая от неё не только лайки, но полноценные письма на электронную почту, очень удивлялся. Это было непривычно, необычно для него. Юко писала сначала немного, кажется, тоже была не слишком уверена в своем английском, но потом письма становились все длиннее, их было очень интересно читать. Юра и сам не заметил, когда начал писать довольно большие письма, улучшая свой английский и навыки общения. А после Гран-при с таким же удовольствием он начал писать и Отабеку, несомненно поразив его объёмом сообщений. Тот отвечал коротко, даже если Юра написал целую простыню, но уже привыкшего к такой переписке Юру это не останавливало. И только теперь он понял, как много радости появилось в его жизни за последний год, не яростной — от победы, не злой — от того, что оказался прав или сделал какой-то элемент, а обычной радости.
Задумавшись, он выводил круги до момента, пока в одном углу катка не появился смотритель и не попросил освободить лед, потому что они закрываются. Юра встрепенулся, подъезжая к выходу, кивнул в знак благодарности и пошёл переобуваться. Пока шёл домой, чувствуя, как гудят ноги, написал Якову, что нужны новые коньки. В ответ пришло короткое “вовремя”, и Юра понял, что не он один порадовался такому стечению обстоятельств.
Петербург встречал метелью, дома у Лилии ждала диета и новые коньки. То есть за коньками они, конечно же, пришлось ехать сразу, как только Юра оставил вещи. Он смотрел на гладкий бок новых коньков, а сам мысленно составлял список, что нужно купить в аптеке: пластыри, заживляющую мазь, анальгетик, жирный крем...
Юра сфотографировал коньки и отправил снимок Отабеку. Через минуту пришел смайлик с поднятым большим пальцем, и Юра почувствовал, как внутри разлилось приятное тепло. Он уже сейчас понимал, что следующие несколько недель превратятся в ад, пока он будет разнашивать коньки, и надеялся, что этого тепла хватит, чтобы пережить его.
Но, как оказалось, это была не единственная его проблема.
В костюме для “Агапе” пришлось удлинять подшитые когда-то штанины. Так вышло, что при всем действии присутствовала Мила, которая почему-то хлопнула его по заднице.
— Как орех, — заявила она, заставив Юру от удивления открыть рот. — Ты слишком мало общаешься со сверстниками, иначе бы меня понял
— Зачем они мне, если есть ты?
Мила, вместо того чтобы обидеться, только расхохоталась от души. Она всегда была вот такая: смешливая, легкая, чуть-чуть заботливая и покровительственная. Не то, что ее подруга Сара, которая была той еще стервозой (и Мила вырвала бы Юре язык, если бы услышала, что он думает о Саре). Юра даже любил ее, по-своему, как старшего товарища. Вообще, они все были странные: еще до того, как Виктор уехал в Хасецу, их было четверо, они проводили вместе чуть ли не по десять часов в день, и все же были по отдельности друг от друга. Юра неожиданно пожалел, что все было так.
— Смотри, не забывайся, мелкота! — заявила Мила и попробовала вздернуть его вверх в поддержку, но впервые за последнее время вытянувшееся тело стало плюсом — Миле сил не хватило, и Юра ловко ушел вбок.
Он поспешил уйти, пока Мила не передумала и не решила поиграть с ним и дальше, и с разгона почти вылетел в коридор, где разговаривали Яков и мужчина из Федерации фигурного катания России. Юра помнил только его имя — Николай.
— Вы же понимаете, что не на того ставите? — внушал Якову Николай как-его-там-по-батюшке.
У Юры все внутри похолодело от этих слов. Он вспомнил, что этот мужик, наблюдавший всю его тренировку, уже сидел на катке, когда Юра пришел, а значит, видел и Виктора. И теперь говорил Якову, что Плисецкий у него не очень. Внутренности опалило жаром, когда Яков что-то проворчал в ответ — Юра не смог разобрать его слов, так шумело в ушах. Внутренности свернулись в тугой комок, в горле пересохло, Юра попятился из коридора, подальше от разговора, и выпал назад на каток, где, стоя у льда, скалилась ожидающее Мила. Видимо, что-то было с его лицом, что она сразу озабоченно нахмурилась, но Юра бросил только “я закончил” и сбежал к раздевалкам. Кажется, Мила кричала ему вслед.
На улице Юра почувствовал, что его сейчас вывернет, остановился и выдохнул. Изо рта вырывались облачка пара, вокруг почти никого не было, Юра задумался, куда ему идти, раз он сбежал так рано. Решил сходить в кино, купил билет на первый попавшийся сеанс и заснул в пустом зале, как только погас свет.