Автор: Aurus
Артеры: Kissyushka, ISSKRA
Бета: анонимный доброжелатель
Размер: миди (14133 слов)
Пейринг/Персонажи: Виктор/Юри
Категория: слэш
Жанр: триллер, саспенс, ангст
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: возможный ООС и лёгкий майндфак
Краткое содержание: Однажды Юри и Виктор проснулись в мире, в котором больше никого не было.
Размещение: только с разрешения автора
Ссылка на скачивание фика: гуглдокс
Ссылка на иллюстрации: от ISSKRA:
i.imgur.com/5weytYK.jpg
i.imgur.com/WYrn8DB.jpg
от Kissyushka:
j-p-g.net/if/2017/07/08/0542186001499518693.jpg
j-p-g.net/if/2017/07/08/0873431001499518693.jpg
0.
Электрическая лампочка тускло моргнула пару раз над головой и погасла. В вязкой тишине было слышно, как лопнула вольфрамовая спираль, упала с тихим шелестом на стеклянное дно, мгновенно остывая.
Ещё через несколько мгновений смолк едва ощутимый гул, и тишина сделалась ещё громче.
– Кажется, генератор умер, – прошептал Юри.
Виктор кивнул и молча прижал его ближе к себе. В комнате было тепло, но Юри всё равно невольно подумал о том, что они будут делать зимой.
И наступит ли она вообще.
Они давно потеряли счёт дням – календари, которые они таскали с собой, терялись, или они сами их выбрасывали в порыве отчаянья, а потом сбивались, пытаясь начать заново, и от этого казалось, что время утекает сквозь пальцы. А может, наоборот, застыло на месте, неподвижное и густое, как утренний туман над океаном в Хасецу.
Сколько уже прошло времени? Месяц, полгода, год?
Виктор нашёл под одеялом его руку и сжал его пальцы.
– Ты слишком громко думаешь, – тоже шёпотом сказал он. И улыбнулся. Улыбка вышла вымученной и усталой, и даже в сгущающихся сумерках Юри видел глубокие тени на его лице, но Виктор всё равно старался – ради него.
Юри вздохнул и закрыл глаза. Сжал его руку в ответ, огладил большим пальцем прохладный металл кольца.
Постарался хотя бы раз не думать о том, о чём думал каждую ночь перед сном. Эти мысли, даже приправленные налётом отчаянного неверия, всё равно каждый раз зажигали где-то глубоко в душе огонёк надежды, которому утром было непременно суждено умереть.
– Спи, Юри, – прошептал ему на ухо Виктор, потому что Виктор вообще редко знал, когда стоит промолчать. – А завтра мы проснёмся, и всё будет… всё будет по-прежнему.
Его голос слегка сорвался на последних словах, и Юри почувствовал, как внутри него тоже что-то оборвалось.
Нет, подумал он, притираясь к Виктору ближе, ещё ближе, словно пытаясь слиться с ним воедино. Он судорожно сжал в кулаке его футболку, как будто верил, что это поможет ему удержать Виктора в случае чего. Нет.
Не будет.
Но упрямая надежда снова затеплилась в груди, и привычные тиски отчаянья показались на её фоне ещё теснее.
Не будет.
1.
Утром они проснулись позже, чем обычно, и ещё почти час просто лениво валялись в постели, дурачась и негромко переговариваясь. В конце концов, у них был отпуск, время заслуженного отдыха.
Они собирались провести в Хасецу неделю, и впереди их ждало целых семь дней блаженного безделья, общения с родными и друзьями и просто безмятежности.
Юри впервые было так легко. Когда валяться им надоело, он скатился с кровати, со смехом выбираясь из цепких объятий Виктора, и босиком пошлёпал в коридор.
Тогда он впервые почувствовал, что что-то не так.
Это сложно было сформулировать, особенно спросонья, но странное, тревожное чувство плотно поселилось на задворках сознания и отказалось его покидать. По шее пробежал холодок.
Юри замедлил шаг, пытаясь прислушаться к своим ощущениям.
Не дойдя до середины коридора, он остановился, напряженно хмурясь.
– Юри?
Он оглянулся на Виктора, застывшего на пороге комнаты в неплотно запахнутом халате, и против воли улыбнулся. Виктор был заспанный, домашний и удивительно уютный, и смотрел на Юри с неприкрытым обожанием во взгляде, которое даже Юри наконец-то научился различать, хотя это до сих пор казалось ему чем-то из области фантастики. Скажи ему кто-нибудь десять лет назад – да что там, два года назад! – что Виктор Никифоров когда-нибудь будет стоять в дверях его спальни и вот так вот сонно улыбаться…
Сердце пропустило удар, а потом забилось чаще, и Юри даже на мгновение забыл, что именно его обеспокоило.
С Виктором вообще было очень легко забыть обо всём.
– Всё в порядке? – участливо спросил Виктор, отталкиваясь от двери, чтобы подойти ближе. Юри неопределённо повёл плечом и смущенно опустил голову, когда Виктор обнял его.
Виктор рассеянно коснулся его волос, пропуская короткие пряди сквозь пальцы, и положил подбородок ему на макушку.
– Ты выглядел… – пробормотал он, тихо и сонно, пытаясь подобрать нужное слово. – Встревоженно?
Юри вздохнул и позволил себе расслабиться, неуверенно обнимая его за талию и прижимаясь щекой к его груди.
– Всё хорошо, – так же тихо ответил он, прислушиваясь к ровномустуку его сердца.
В пустом безмолвном коридоре казалось, что оно бьётся оглушительно громко, и у Юри снова неприятно засосало под ложечкой, а по шее пробежали мурашки. Виктор усмехнулся ему в волосы и убрал руку, видимо, решив, что ему щекотно.
Юри услышал, как тикают часы у них в комнате.
Зашуршал халатом Виктор, опуская руку ему на плечо.
Размеренно билось сердце, отдаваясь шумом крови в висках.
Виктор почувствовал, как Юри напрягся, и отстранился, чтобы заглянуть ему в лицо. Юри поднял на него испуганные глаза.
В доме было тихо.
– Юри?..
Юри шумно, рвано вздохнул и помотал головой, прислушиваясь.
Даже в периоды временного затишья, в мёртвое межсезонье, в доме всегда были звуки: гремела посуда на кухне, тихо бормотало радио или телевизор, что-нибудь напевала себе под нос Мари… Гостиница никогда не молчала, даже когда в ней не было постояльцев.
Сейчас постояльцев было достаточно. Они сами видели их вчера за ужином и в горячих источниках – возможно, Ю-топия переживала не лучшие времена, но дела в ней всё равно постепенно налаживались, и пустующей её было никак не назвать.
Так тихо просто не могло быть. Не могли же все просто… уехать? Да ещё и так, чтобы они с Виктором ничего не заметили?
– Почему так… тихо? – прошептал он. Виктор недоуменно моргнул и склонил голову, словно только что заметил, и Юри почувствовал, как сдавило горло от безумной надежды, что ему просто примерещилась эта мёртвая, неестественная тишина, и сейчас Виктор спросит, что он имеет в виду, а потом внизу раздадутся чьи-то шаги, и кто-нибудь включит телевизор, или зазвонит телефон…
Непонимание на лице Виктора сменилось озадаченностью.
У Юри сердце снова упало в пятки.
– Может, все ещё спят? – предположил он. Юри замотал головой.
Дышать вдруг стало тяжело. Он не понимал, что происходит, почему тишина показалась ему такой пугающей – она подавляла, окружала их, окутывала плотной пеленой, липкая, душная, как спертый воздух, забивающий горло и ноздри. В ней становились отчётливо слышно всё то, что обычно заглушалось другими звуками, оставалось незамеченным: тиканье механических часов, шелест занавесок, шорох незамеченной обертки из фольги, загнанной под стол сквозняком.
От этого тишина казалась ещё более плотной.
Юри со свистом потянул носом воздух и постарался усилием воли удержать его в лёгких, которые отказывались работать как следует.
Должно быть какое-то объяснение. Может, все гости за это время просто разошлись по своим делам; может, в городе проходил какой-то фестиваль, или ярмарка, или что-нибудь ещё – не слишком важное, чтобы трубить об этом на каждом углу, но достаточно привлекательное для туристов. Может, все отправились туда, пока они с Виктором спали. Может, родители и Мари куда-то уехали и решили, что не стоит их будить, чтобы предупредить об этом.
Может, может, может…
Мир вокруг неумолимо поплыл у него перед глазами, и Юри судорожно сжал пальцы. Только когда Виктор тихо охнул, он понял, что держал его за руки – но отпустить не смог: ему казалось, что без Виктора он утонет в этой тишине, что она поглотит его без остатка, как и всех остальных.
– Юри!
Виктор смотрел на него с неприкрытым беспокойством, и Юри видел в его глазах отражение собственной недоумённой тревоги, но сейчас Виктора больше волновал он, и от этого дышать стало чуть легче.
Ненамного, но легче.
Юри прикрыл глаза и постарался расцепить онемевшие пальцы. Это ведь было глупо, и было стыдно признаваться Виктору в том, что его настолько напугала тишина. Он знал, что Виктор не станет смеяться, но это не особо утешало.
– Наверное, – пробормотал он и уткнулся лбом Виктору в ключицу, – наверное, все разъехались. А я просто… не до конца… проснулся.
Виктор что-то задумчиво протянул, а потом неожиданно замер. Перестал успокаивающе гладить его по спине и даже задержал дыхание.
– Разъехались, – эхом повторил он за Юри через мгновение. Его голос прозвучал странно надломленно; Юри хотел было спросить, в чём дело, а потом тоже услышал.
Вернее, не услышал. Ничего.
Даже на улице было тихо. Не ревели машины, не ругались прохожие – Юри подумал, что не может толком вспомнить всех звуков, которые обычно доносились до второго этажа гостиницы, и от этой мысли стало жутко, как будто это он был виноват в окутавшей мир тишине. Словно он упустил эти звуки сквозь пальцы, не сумел удержать в памяти, и теперь из-за него они исчезли, растворились, развеялись на ветру.
Не сговариваясь, они с Виктором повернулись в сторону лестницы, ведущей вниз. Лестницы, знакомой Юри с детства – он знал каждую ступеньку, каждую царапину на перилах, посадил бесчисленное количество заноз об деревянные перемычки. Она мало изменилась с тех пор.
Сейчас она казалась ему чужой и страшной, словно кто-то взял образ из его памяти и перерисовал, незаметно исказив какие-то мелкие детали.
Вместо знакомой лестницы сейчас перед ним была лестница, ведущая в неизвестность.
Он вывернулся из рук Виктора, с трудом сбрасывая с себя оцепенение. Каждый шаг давался с трудом, словно воздух, пропитавшийся тишиной, стал плотнее и не хотел его пропускать; но неизвестность пугала тем сильнее, чем дольше оставалась неизвестностью.
– Юри, – Виктор нахмурился, но Юри тут же помотал головой, перебивая его. Сердце по-прежнему билось где-то у горла, и говорить было тяжело, но он не собирался так легко поддаваться панике, тем более беспочвенной.
– Я, – начал он и осёкся, снова посмотрел на лестницу и обратно – на Виктора. – Надо посмотреть внизу, может… там кто-нибудь есть.
Внизу никого не было. Дом словно вымер; Юри переглянулся с Виктором, и они кивнули друг другу, расходясь в разные стороны.
– Мам? Пап?
На пустых столах стояли тарелки с остатками завтрака и чашки с остывшим чаем; в душевой валялись на полу несколько влажных полотенец.
– Мари?
Никто не сидел в горячих источниках, и прозрачную воду тревожил только ветер, гнавший по ней редкую рябь.
Снаружи было тепло, особенно у источников, но у Юри всё равно по спине забегали мурашки.
Он вернулся обратно в дом и без труда нашёл Виктора в одной из пустых комнат наверху: в воцарившейся тишине слышно было каждый шаг, и охвативший его на мгновение страх потерять друг друга отступил.
Виктор выглядел не меньше озадаченным, чем он, и не меньше встревоженным.
– Это уже интересно, – хмыкнул он, небрежным жестом откидывая чёлку с лица и в последний раз окидывая чужую комнату взглядом. – Куда все могли подеваться?
Юри осторожно поднял с незаправленной постели раскрытую книгу и расправил страницы. Потом бережно закрыл её и положил на тумбочку рядом.
– Я не знаю, – медленно произнёс он. – Я наделся, что родители оставили какую-нибудь записку, но…
Он бессильно пожал плечами, и Виктор понимающе кивнул. Если бы они что-нибудь нашли, то наверняка бы сразу поделились этим.
Но записки не было, как не было и других намёков на то, куда все могли запропаститься.
Непохоже было, чтобы хоть кто-то торопливо собирался перед тем, как покинуть дом: все вещи, насколько можно было судить, остались на местах, кое-где в комнатах остались брошенными бумажники и путеводители, обувь нетронутая стояла у дверей.
Юри почему-то вспомнилась история о корабле-призраке, с которого непостижимым образом исчез весь экипаж, и об оставшихся в каюте вещах, о незаконченном шитье и кипящем на плите даже после стольких лет плаванья кофе…
Он поёжился. Виктор тут же оказался рядом и привычно обнял его, рассеянно выглядывая в окно из-за его плеча.
– Может, это один из знаменитых японских розыгрышей? – шутливо поинтересовался он. – Юри? Признайся, вы всё это подстроили, мм?
Юри бы очень хотелось, чтобы так всё и было.
– Если так, то это, наверное, будет один из самых масштабных розыгрышей в мире, – продолжил размышлять вслух Виктор. – Как ты думаешь? Мы попадём в книгу рекордов?
Юри был даже согласен попасть в книгу рекордов Гиннеса из-за дурацкой шутки, если бы это значило, что Виктор прав.
Возможно, он и был прав, подумал Юри, невольно стискивая халат у Виктора на спине. Конечно, сомнительно, что кто-то решил бы их так разыграть, да и подготовка казалась слишком уж… масштабной, но с другой стороны, это объяснение было ничуть не хуже других.
Да и какие ещё могли быть объяснения?
– Если так, я не хочу им подыгрывать, – пробормотал он куда-то Виктору в грудь, глубоко вдыхая и стараясь успокоить снова зачастившее сердцебиение. – Пойдём завтракать.
– Юри, – укоризненно протянул Виктор. – Так нельзя. Они наверняка обидятся, если мы никак не отреагируем!
– А как мы должны отреагировать? – Юри вымучил улыбку и посмотрел на Виктора, задумчиво склонившего голову. – Бегать с криками по всей гостинице?
– Либо… можно придумать ещё что-нибудь, – вдруг усмехнулся Виктор. Эту усмешку Юри знал очень хорошо; Виктор, даром что любил удивлять других, иногда мог быть очень предсказуемым, и Юри поспешно зажал ему рот до того, как он успел высказать своё предложение.
Глаза у Виктора смеялись, и Юри в очередной раз почувствовал, что тонет в его взгляде, теряя голову, и совершенно ничего не имеет против этого.
– Юри… – Виктор попытался изобразить на лице обиду, но не справился с задорной улыбкой и послушно пошёл следом за Юри, упрямо отказывавшимся смотреть в его сторону. – Но ведь…
– Нет, Виктор!
– Но Юри…
Юри почувствовал, как его и без того пылавшие щёки вспыхнули ещё ярче.
– Если есть хоть малейший шанс, что нас и правда снимает скрытая камера, – как можно ровнее сказал он, – то никакого секса. И нудизма, – добавил он, чуть подумав.
– Упускать такую возможность, – с притворным разочарованием вздохнул сзади Виктор.
~*~*~
Они позавтракали прямо на пустой кухне, не обращая внимания на грязную посуду. Юри только молча закрыл приоткрытую дверцу посудомоечной машины – как будто тот, кто собирался её загрузить, исчез, не завершив движения, и только чудом не уронил стопку тарелок.
Юри на всякий случай отодвинул их подальше от края стола.
Ещё раз окинул кухню взглядом.
Розыгрыш. Всего лишь розыгрыш, повторил он про себя, придвигаясь поближе к Виктору.
– Сделаем вид, что нам никто не нужен, – тихо прошептал Виктор, сжимая его пальцы, и Юри кивнул, слабо улыбнувшись. – Сделаем вид, что мы даже не заметили, что никого нет.
Такое сложно было не заметить, но что ещё делать, Юри не знал.
– Да, – прошептал он. – И я бы… наверное, я бы ещё поспал. У нас ведь отпуск.
Виктор кивнул, поцеловал его в висок и поднялся на ноги, потянув его за собой. Юри машинально встал и позволил увлечь себя обратно к лестнице, отстранённо удивляясь тому, что может идти: под гнетом тишины, окутавшей дом, подкашивались колени, и он крепко сжал руку Виктора, стараясь не думать ни о чём, кроме него. Он не хотел думать о пустых стенах, о пропавших звуках и странном розыгрыше, непохожем на розыгрыш.
Он не заметил, как они вернулись в его спальню и как Виктор мягко усадил его на кровать, опускаясь перед ним на корточки. Юри рассеянно моргнул пару раз, оглядываясь по сторонам, и постарался проглотить комок в горле.
Ему совершенно не хотелось спать. Он даже не был уверен, что сможет уснуть – слишком тяжело и неспокойно было на душе. Юри снова глупо понадеялся, что тишина в доме ему померещилась и он просто не мог ничего расслышать из-за шума крови, стучавшей в висках.
Нет, спать Юри не хотелось.
Ему хотелось проснуться. Наверное, впервые в жизни ему хотелось проснуться в холодном поту, с застывшим на губах криком, в руках у перепуганного Виктора – лишь бы проснуться и понять, что ему приснился кошмар, и услышать, как во дворе шумят в горячих источниках постояльцы, как внизу на кухне гудит посудомоечная машина или шипит масло на сковороде.
Виктор держал его руки у себя на коленях, бережно сжимая тонкие запястья и считая пульс. Юри снова почувствовал себя виноватым за то, что заставил его волноваться. Он слабо улыбнулся и сжал его пальцы, потянул на себя, отодвигаясь от края кровати. Когда Виктор послушно лёг рядом, Юри прижался к его боку, надеясь, что так близко к нему он сможет ни о чём не думать, кроме биения его сердца и дыхания, и что их будет достаточно, чтобы отогнать мысли – смешные, нелепые – о всепоглощающей тишине.
Часы на стене тикали громче с каждой секундой.
Где-то дальше по коридору сквозняк гонял по полу фольгу.
Занавески в пустой комнате шелестели громче отбойного молотка.
Юри крепко зажмурился и закрыл уши руками.
~*~*~
Позже Виктор скатился с кровати, схватил его ноутбук и включил музыку. Она мгновенно заполнила собой комнату, прогоняя стылую тишину, и Юри впервые с того момента, как вышел в коридор, сумел вдохнуть полной грудью.
За громкой музыкой было не слышно, что происходит снаружи. Юри сел на кровати, подтянув к себе колени, и слабо, смущенно улыбнулся.
Странное чувство тревоги по-прежнему сидело где-то внутри, по-прежнему просительно, предупреждающе трепетало, но паника уже отступила, и комната снова приобрела ясные очертания.
Виктор глубоко вздохнул и обнял его за плечи.
Юри ссутулился и спрятал лицо в коленях.
– Прости, – пробормотал он. – Я не хотел тебя волновать.
– Ничего, – Виктор усмехнулся и потрепал его по волосам. – Мне и самому стало не по себе, если честно.
– Мы как будто в начало фильма ужасов попали, – попытался пошутить Юри. Вышло не очень смешно, но Виктор всё равно улыбнулся.
– Не люблю фильмы ужасов.
– Я тоже, – признался Юри и чуть повернулся, чтобы видеть его лицо хотя бы краем глаза. – Пхичит бы сказал, что это круто, наверное.
Они замолчали. Песня закончилась и сменилась другой.
Если очень постараться, можно было представить, что где-то внизу раздавались шаги.
– Я чувствую себя так глупо, – неожиданно сердито вздохнул Юри, прислоняясь к Виктору. Тот удивлённо на него посмотрел, и Юри пояснил: – Мы же не в фильме, в самом деле. Мало ли, куда все разъехались. Ты, наверное, думаешь, что я совсем…
– Юри, это не глупо, – тихо перебил его Виктор. Он приподнял его лицо за подбородок и подался вперёд, пока они чуть не стукнулись лбами. – Я же сказал, мне тоже не по себе.
– Просто тут редко бывает так пусто, – словно оправдываясь, Юри пожал плечами и потер шею. Виктор поцеловал его в уголок рта и негромко вздохнул.
– Ну, мы сегодня никуда не торопимся. Можем хоть весь день провести в постели, – промурчал он. Юри не смог сдержать счастливой улыбки, когда он начал покрывать его лицо поцелуями, и на мгновение позволил себе забыть о странной, неестественной тишине, затаившейся за плотно закрытой дверью, и брошенных как попало вещах, не позволявших до конца поверить в то, что все «просто разъехались».
Пока играла музыка, об этом можно было не думать. А когда они её выключат, всё снова встанет на свои места. Вернутся постояльцы, подберут оброненные ключи и бумажники, зашумит в саду Мари… и когда они спустятся на обед, им будет, кого спросить об этом странном утреннем затишье.
– Если хочешь, можем сходить куда-нибудь, – пробормотал ему в шею Виктор через какое-то время. – На каток? Или хотя бы в магазин.
Юри вздрогнул, живо представив себе, как легко может лопнуть эта идеальная иллюзия, и замотал головой.
– Может, позже, – неохотно сказал он.
Позже, когда мучительная необходимость узнать, что же всё-таки происходит, неизбежно возьмёт верх, пересилит упрямое желание забаррикадироваться в комнате, конечно, они выйдут на улицу. Но пока Юри был не готов. Не хотел снова выходить в пустой коридор, не хотел опять оказаться в мире, из которого стёрли все привычные звуки.
И не хотел проверять, изменится ли что-нибудь, если они выключат музыку.
– Ещё немного, – попросил Юри, и Виктор кивнул.
Когда плейлист подошёл к концу, они переглянулись, и никто не потянулся, чтобы запустить его заново.
Несколько секунд они просто смотрели друг на друга, привыкая к тишине, которая тут же снова пробралась в комнату. Она опустилась на них мягко, как пуховое одеяло, выпроваживая последние отголоски песни, ещё несколько секунд продолжавшей играть у них в головах.
Ничего не изменилось.
Всё, что Юри успел представить за музыкой, льющейся из слабых динамиков, исчезло, лопнуло, как мыльный пузырь.
Больше не было слышно приглушенных голосов постояльцев внизу, терявшихся в песнях.
Затихли шкворчание масла и звон посуды на кухне.
Пропал тихий гул редких машин, проезжавших мимо под окнами.
Один за другим пропадали звуки, растворялись в тишине, словно призраки, оставшиеся только в воспоминаниях. Виктор зашуршал одеялом, переворачиваясь на кровати и приподнимаясь, чтобы выглянуть в окно.
Юри соскользнул на пол и подошёл к двери, чтобы выглянуть в коридор.
По-прежнему пусто.
– Я схожу вниз, – нерешительно сказал Юри. – Возьму что-нибудь перекусить, и… устроим киномарафон? – с надеждой предложил он. Виктор выпрямился, устраиваясь в позе лотоса, и ободряюще ему улыбнулся, хотя улыбка у него вышла больше механической, а глаза остались серьёзными.
Юри ещё секунду поколебался, а потом заметил, как Виктор потянулся к телефону, и решительно вышел из комнаты.
~*~*~
Внизу ничего не изменилось за это время, и задерживаться там Юри не захотелось. Он почти беззвучно вернулся в комнату и вопросительно посмотрел на Виктора, хмуро созерцавшего свой телефон.
– Думал повеселить Юрио, – хмыкнул Виктор, откладывая телефон в сторону. – Рассказать, что у нас тут происходит, но он не берёт трубку. Наверное, у них сейчас тренировка, – он посмотрел на часы и пожал плечами, а затем подвинулся и похлопал по кровати рядом с собой. Юри охотно забрался к нему, притёрся к его боку и вздохнул, стараясь избавиться от тягостного чувства, засевшего внутри.
Они запустили какой-то фильм, и тишина снова отступила, затаилась в тенях.
– Если это розыгрыш, – протянул Виктор через какое-то время, – наверное, нас будут ждать снаружи. Как думаешь, что они будут делать, если мы не станем выходить?
– Не знаю, – Юри невольно улыбнулся и прикрыл глаза, потёрся щекой о его плечо. – Хочешь проверить?
– Мм, – Виктор задумчиво прижал палец к губам. – Может, ворвутся в дом и попытаются нас напугать? Или просто вернутся, как ни в чём не бывало, и попробуют убедить нас, что всё это время были на месте?
Его нелепые предположения, как ни странно, успокаивали не хуже шумного и богатого на спецэффекты боевика, бессмысленно разворачивавшегося перед ними на экране ноутбука, на который они не обращали никакого внимания. Юри лежал на боку, прижимаясь к Виктору, и снова представлял, что за взрывами, выстрелами и зажигательным саундтреком скрывается привычная какофония уютных домашних звуков, сливающихся в белый шум.
Он даже подумал, что это не так уж и сложно – притвориться, что они одни во всём мире, что им никто, кроме друг друга, не нужен, и пока они вместе, им ничего не страшно. Даже если все люди на земле исчезнут, они по-прежнему будут рядом, и это всё, что имеет значение.
Солнце достигло зенита и медленно поползло вниз, окрашивая рваные облака в пастельные тона.
Они досмотрели третий фильм и сделали перерыв, чтобы дать отдохнуть глазам и ещё перекусить; когда они спускались на кухню, Виктор шутливо предположил, что часть предметов там окажется на других местах, чтобы сбить их с толку.
Кухня встретила их ровно той же картиной, которую они оставили после завтрака, и на мгновение они замерли на пороге. У Юри сердце снова подпрыгнуло к горлу. Он был здесь уже два раза, и оба раза ничего не менялось; от этого становилось неуютно и неспокойно.
– Давай поедим в комнате, – попросил он, и Виктор тут же согласился.
Грязную посуду решили оставить до утра.
После еды Юри вспомнил про старую приставку, и вдвоём они сумели её воскресить и подключить к небольшому телевизору в гостиной; за бездумной игрой в шумные гонки и шутливыми препирательствами прошёл остаток вечера, и в какой-то момент у Юри начали слипаться глаза. Виктор тихо вытащил у него из рук контроллер и выключил игру, а потом вытянулся на диване в полный рост и потянул Юри на себя.
Несколько секунд ещё было слышно лёгкое потрескивание статического электричества на погасшем экране, а затем осталось только их ровное дыхание и размеренное сердцебиение.
Ночная тишина, по-особому мягкая, прокралась обратно в комнату, обманчивая в своей предсказуемости. В отличие от тишины, царившей в доме днём, она была ожидаемой и знакомой.
Юри не сразу понял, почему он при этом никак не может уснуть, балансируя на тонкой грани между бодрствованием и сном. Что-то ему мешало, не давало покоя, засело на подкорке, как назойливый зуд, и в тёплой комнате, надёжно защищённой от сквозняков, у него по спине пробежал холодок.
Где-то по-прежнему тикали часы.
Размеренно дышал у него над головой Виктор.
Привычная ночная тишина превратилась в иллюзию, собственное отражение в кривом зеркале, искажённое и безобразное. Она не таила в себе шорохов и скрипов, присущих обжитому дому; никто не ворочался в постели, не вздыхал во сне, не ступал еле слышно по полу, стараясь никого не разбудить, не перелистывал страницы книги и не щёлкал по клавишам, борясь с бессонницей.
Эта тишина была такой же всеохватывающей, как и утром, но как и многие предметы, теряющие свои очертания в темноте и превращающиеся в фантастических чудищ, стала казаться ещё страшнее.
Юри рвано вздохнул и зарылся лицом Виктору в грудь, крепче сжимая в пальцах его футболку.
Виктор успокаивающе зашептал что-то и перевернулся на бок, прижимая его к себе и гладя по голове. Юри не мог разобрать слов: они терялись за громким сбивчивым стуком их сердец.
– Всё будет хорошо, – прошептал Виктор ему на ухо, целуя его в макушку, в висок, в скулу. – Всё будет хорошо, Юри. Спи. Я обещаю.
В конце концов Юри и правда уснул, измотанный и опустошённый, убаюканный неровным ритмом глухих ударов сердца и тихой колыбельной.
2.
Океан лениво набегал на берег, оставляя после себя полоску мокрого песка, пенящегося на границе с нетронутой ещё полосой прибоя. Волны шумели, нисколько не заботясь о том, что происходило вне их стихии.
Юри вдохнул полной грудью, стараясь впитать в себя солёный воздух, пропитаться им насквозь, словно он мог увезти его собой, сохранить на дне лёгких вместе с шелестом разбивающихся о берег волн и криком чаек.
Они часто возвращались сюда с Виктором. Здесь, на берегу океана, за едва различимым, но постоянно присутствующим гулом водного массива, было не слышно вымершего города.
Океан никогда не менялся. Он был здесь задолго до того, как родилось человечество, и будет ещё долго после того, как оно уйдёт. Было в этом что-то успокаивающее.
Рядом с ним Виктор поймал его руку и переплёл их пальцы, поднёс их к губам и поцеловал.
Да, подумал Юри со слабой, усталой улыбкой, щурясь на заходящее солнце, прячущееся за облаками. Некоторые вещи остаются неизменными. Как не поддался страшной, необъяснимой перемене океан, так и они с Виктором по-прежнему были вместе.
Как только солнце скрылось за горизонтом, прогревшийся за день воздух стал стремительно остывать. Вечерняя прохлада нерешительно коснулась их легким бризом, словно извиняясь; Юри нашёл взглядом выжженное пятно от костра, который они разводили на берегу, когда совсем не хотелось уходить, и вздохнул.
Ветер пробрался под куртку, пробежал по коже мурашками и на мгновение отступил, выжидая.
Виктор вопросительно посмотрел на него, и Юри сжал его пальцы, а потом развернулся и потянул его за собой в сторону дороги, туда, где они оставили машину.
~*~*~
– «Один дома», – сказал однажды Виктор, не отрывая пристального взгляда от абсолютно пустой дороги.
– Что? – Юри моргнул, выныривая из своих мыслей, и с любопытством повернулся к нему. Виктор улыбнулся и убавил звук на магнитоле.
– «Один дома». Знаешь этот фильм? Американская комедия, там ребёнок…
– Остался один дома, – закончил за него Юри, улыбаясь. – Разумеется, в Детройте его каждый год крутили по телевизору под рождество.
Он не стал спрашивать, к чему Виктор вспомнил этот фильм.
– В России тоже, – Виктор тряхнул головой, откидывая чёлку с лица, и перестроился на соседнюю полосу. – Забавно, да?
– Думаешь, все просто уехали из города, а про нас забыли? – уточнил Юри. Виктор пожал плечами, и он снова отвернулся к боковому стеклу.
Мимо на бешеной скорости проносились деревья, давно сменившие городской пейзаж, а вдали на фоне величественно и неторопливо двигались горы, подёрнутые сизой дымкой. Юри не нравилось так быстро ездить, но по абсолютно пустынному шоссе не было никакого смысла плестись медленно.
К тому же, Виктора раздражала «черепашья скорость», и это был их компромисс: внутри городов они ехали медленно, крадучись, стараясь не пропустить ни малейшей детали, часто останавливаясь и проходя пешком по несколько кварталов, зато между городами летели во весь опор.
– Мы ведь поздно приехали, – сказал Виктор. – Только поужинали и сразу пошли спать. Про нас могли просто забыть!
И про мобильные телефоны, видимо, тоже, подумал Юри. Но вслух говорить не стал.
Первое время даже думать о том, что произошло, было страшно, и они проглатывали теории, не решаясь их озвучивать, а потом, когда кто-то не выдерживал давящей тишины, их прорывало, и они говорили, говорили, говорили, захлебываясь словами, задыхаясь, теряясь в догадках и нестыковках.
Теперь уже было не так страшно. Как и любая другая эмоция, со временем этот страх притупился, потерял жуткую новизну и неохотно отошёл на второй план.
На первый вышла необходимость двигаться дальше.
– Не хватает только грабителей, – натянуто пошутил Юри, подхватывая разговор. У Виктора придумывать самые невероятные теории получалось лучше: он не задумывался об очевидных противоречиях и не старался найти максимально логичное объяснение, в отличие от Юри. Он старался просто разрядить обстановку.
– Может, мы их ещё найдём! – бодро сказал он и начал подпевать следующей песне, прибавив громкость.
~*~*~
– «Я легенда», – негромко сказал Юри, поправляя подушки у изголовья кровати в пустом номере отеля, где они решили заночевать. Ему по-прежнему не нравилось так по-хозяйски располагаться в заброшенных местах, но, как справедливо заметил Виктор, по крайней мере, они не врывались в чужие дома, только в отели и хостелы.
Со временем Юри стал ловить себя на том, что всё меньше и меньше возражает против такого размещения. В конце концов, спать в мягкой постели было куда как приятнее, чем в машине или спальном мешке.
Виктор крупно вздрогнул и обернулся к нему, широко распахнув глаза и чуть не выронив бутылку воды.
– Юри! – воскликнул он. – Нельзя посылать вселенной такие запросы! А что, если они сбудутся?
Юри улыбнулся и сел на кровать, уперев локти в колени и положив подбородок на сцепленные в замок руки.
– Но это ведь больше похоже на то, что творится вокруг, чем «Один дома».
Виктор заломил брови и, отбросив бутылку в сторону, забрался на кровать следом за ним, подползая ближе на четвереньках. Он остановился почти вплотную к Юри, едва не касаясь его носа своим.
– Когда мы найдём кого-нибудь, – строго сказал он, проникновенно заглядывая Юри в глаза, – я очень надеюсь, что это будут не зомби. Мы ведь уже это обсуждали! Никакого зомби-апокалипсиса!
Юри рассмеялся и обнял его за шею, позволяя Виктору обмякнуть у него в руках и навалиться на него всем весом, опрокидывая его на спину.
– Никакого зомби-апокалипсиса, – согласился он. Виктор что-то проворчал, но он не разобрал слов.
Где-то дальше по коридору, скорее всего, на стойке приема гостей, тихо играла музыка, которую включил Виктор, пока Юри выбирал номер. На улице ветер трепал отклеившийся лист рекламного баннера.
Все остальные номера пустовали, хотя в некоторых оставались брошенные вещи: раскрытые шкафы, бокалы с недопитым вином, раскрытые чемоданы, документы, разлетевшиеся по всей комнате, где забыли закрыть окно.
Юри никогда не заходил внутрь. Осторожно прикрывал за собой дверь, тихо щёлкавшую нерабочим электронным замком, и шёл дальше, отгоняя прочь все мысли о людях, которые когда-то жили в этом отеле.
Теперь в городах остались только призраки. Брошенные на середине улицы машины, забытые вещи, незавершенные трапезы – и ни следа тех, кто всё это оставил, ни намёка на то, что заставило их столь стремительно всё бросить.
– Юри! – неожиданно воскликнул Виктор, приподнимаясь на локтях и заглядывая ему в лицо. – Давай куда-нибудь сходим!
– Например? – Юри вскинул брови, не спеша шевелиться. Виктор погладил его по щеке, скользнул выше, зарываясь пальцами в неровно подстриженные волосы у него на виске; Юри чуть повернул голову, прижимаясь к его ладони.
– Например, в ресторан! – торжественно объявил Виктор и торопливо скатился с кровати, скептически разглядывая свою помятую рубашку. – …Но сначала – в магазин, нам не помешает новая одежда.
Он выглядел устало, отстранённо отметил про себя Юри. Под глазами залегли глубокие тени, и даже неестественно яркая улыбка не могла их осветить – лицо у него казалось таким же помятым, как и давно не глаженная рубашка. Юри знал, что и сам выглядит не лучше, но до сих пор не замечал, как сильно вымотался Виктор.
И всё же он улыбался, пусть натянуто, измученно и слегка затравленно, пусть он выглядел измождённо и небрежно, но он всё равно улыбался, всё равно старался не терять присутствия духа.
Иногда Юри казалось, что Виктор слишком легко и несерьёзно относится к этому новому опустевшему миру. Он поразительно быстро избавился от угрызений совести в том, что касалось пополнения необходимых запасов в брошенных магазинах (Юри долгое время называл это грабежом, но в конце концов смирился: других вариантов, как ни крути, у них всё равно было не так много) и даже, казалось, научился получать от этого удовольствие.
Но вместе с тем он каждый вечер в одно и то же время неизменно звонил Якову, и раз за разом выслушивал сообщение о недоступности абонента, сменившее долгие гудки без ответа примерно через неделю после того, как они проснулись одни.
– Наверное, едет в метро, – иногда говорил он, безразлично пожимая плечами.
Или хмурился и беззлобно ворчал что-то по-русски, а потом пояснял, вздыхая:
– Опять забыл зарядить.
Другие номера они перестали обзванивать после того, как впервые попали на мёртвую тишину и поняли, что часть сотовых станций без обслуживания начала приходить в негодность.
С каждым днём от привычного им мира оставалось всё меньше. Поначалу нерешительно, но всё больше набираясь уверенности, природа подступала к покинутым городам, с брезгливым любопытством трогала разбросанные, словно детские игрушки, брошенные вещи, и когда никто не спешил вернуть их себе, жадно накидывалась, сметая всё на своём пути, раздражённо прибирая учинённый людьми беспорядок и вновь подчиняя себе земли, с которых её оттеснила цивилизация.
Запустение пока ещё не бросалось в глаза, но там, где больше ничто не сдерживало непогоду, регулярные дожди и ветра делали своё дело.
Только Виктору могло прийти в голову как ни в чём ни бывало пойти в ресторан.
Юри не нашёл в себе сил ему отказать.
~*~*~
Машина заглохла на середине безлюдной дороги.
Они вышли. Виктор обошёл машину спереди и открыл капот. Заглянул внутрь с важным видом.
– Юри, – сказал он через несколько минут, когда стало ясно, что пристальный взгляд проблему не исправит и даже не определит. – Скажи мне, ты случайно не брал с собой в дорогу никаких книг вроде «Автомеханики для чайников»?
Вместо ответа Юри вздохнул и молча достал из бардачка карту.
Виктор ещё несколько минут укоризненно созерцал внутренности машины, а потом сдался и опустил крышку капота на место.
Разогретый металл обжигал руки и слепил глаза солнечными бликами, монотонно гудел, медленно, неохотно остывая, словно выражая свою солидарность. Потом наконец вздохнул и замолчал.
Ещё одним железным трупом на трассе стало больше.
~*~*~
Фонарь в конце улицы моргнул несколько раз, зажигаясь всё неохотней, и наконец погас, погружая город в темноту.
Юри отпустил занавеску и со вздохом отошёл от окна.
Не то чтобы при свете там было на что смотреть. Ещё один мёртвый город, ещё одна мёртвая улица, ещё одна перегоревшая лампочка, уже далеко не первая, но и наверняка не последняя, что попадётся им по пути.
Через несколько минут прекратила шуметь в ванной вода. Было слышно, как Виктор что-то мурлычет себе под нос; Юри слабо улыбнулся, нерешительно переступил с ноги на ногу, а потом молча вернулся в постель, машинально расправляя одеяло у себя на коленях.
Свет гасить не стал.
Виктор вышел в одних пижамных штанах, раскрасневшийся и осоловелый; сонно моргнул, мягко улыбнулся Юри в ответ и без лишних слов забрался в кровать, где немедленно сгрёб Юри в охапку, прижался губами к его плечу и шумно выдохнул.
Юри перевернулся на бок, устраиваясь поудобнее, и крепко обнял Виктора за плечи, как будто тот был его якорем или спасательным кругом, последним, что осталось в этом опустевшем мире.
Он сам не заметил, как уснул, убаюканный размеренным дыханием и теплом чужих рук, выводящих узоры у него на спине.
Разбудил его звук шагов.
Звук разрезал окутывавшую их плотную тишину, отдался скрипом половиц и эхом в пустом коридоре; затих на пару мгновений, словно кто-то замер в нерешительности, и снова прокрался за дверью.
Юри рывком сел в кровати, устремив невидящий взгляд в сторону двери. Сонно заворчал рядом потревоженный Виктор, нахмурился, зашарив по постели в поисках Юри. Юри моргнул и вцепился в его плечо – до боли, до синяков, не контролируя силы, слишком взвинченный, чтобы отдавать себе в этом отчёт. Виктор охнул и распахнул глаза.
– Виктор, – сдавленно выдавил Юри, снова метнув взгляд на дверь. – Виктор, там кто-то есть!
Несколько секунд они оба переваривали сказанное, и сомнение мешалось в их взглядах с недоверием и надеждой.
А потом в коридоре снова послышались шаги, и они оба, не сговариваясь, скатились с кровати и кинулись к двери, чтобы распахнуть её настежь и замереть на пороге, напряжённо вглядываясь в темноту.
В коридоре было пусто.
Потребовалось несколько минут, чтобы глаза привыкли к непроглядному мраку мёртвого отеля, но даже когда очертания предметов стали различимы, ничего не изменилось: кроме них здесь больше никого не было.
Незнакомый звук снова прорезал тишину, и они вздрогнули, одновременно разворачиваясь в его направлении.
В разбитое окно в конце коридора билась под порывами несильного ветра надломленная ветка.
Юри и Виктор переглянулись и тихо закрыли за собой дверь.
~*~*~
Иногда Юри казалось, что они совершили ошибку, решив уехать из Хасецу.
Иногда ему хотелось всё бросить и вернуться домой, а там – будь что будет.
В конце концов, почему они должны были искать кого-то, а не наоборот?
Но он понимал, что Хасецу – слишком маленький город, чтобы у них были шансы кого-нибудь там встретить. Если они хотели найти других людей – а Юри не верил, что они и правда остались одни вдвоём во всём мире, – им нужно было добраться до больших городов.
По крайней мере, так подсказывала логика и в некоторой степени – истории о постапокалиптичном будущем.
Но между большими городами лежали города поменьше, и всегда был шанс, что там кто-то есть – и каждый раз они тратили как минимум день на то, чтобы изучить пустые улицы и здания вдоль и поперёк.
С каждым мёртвым городом надежды найти кого-то ещё становилось всё меньше. С каждым пустым домом усталость всё сильнее наваливалась на плечи, давила отчаяньем и безысходностью.
Юри хотелось вернуться.
– Я устал, – тихо признался он однажды вечером Виктору, прижимая колени ближе к груди. У них снова заглохла машина, до ближайшего города идти оставалось несколько километров, а небо уже стремительно темнело; идти пешком ночью у них не было ни сил, ни желания.
– Юри, – укоризненно поцокал языком Виктор и чуть повернул голову, чтобы посмотреть на него. Юри не поднял взгляда, но и так знал, что Виктор улыбается. – Как же так? Ведь это ты у нас более выносливый, и уже устал?
Юри хмыкнул и пожал плечами, запрокидывая голову – осторожно, чтобы не удариться об машину, возле которой они сидели на голой земле.
На небе проступали первые звёзды. Тонкая полоска голубого на горизонте сужалась, уходя вслед за раскалённым кругом солнца.
Юри действительно чувствовал себя уставшим. Это была та усталость, которая не имеет ничего общего с физической, хорошо знакомой ему по бесконечным выматывающим тренировкам; она тяжело опускалась на плечи, повисала на спине мёртвым грузом, сжимала в тисках голову и отравляла каждый вдох. Это была усталость бессонных ночей, от которой путаются мысли и делается невесомым тело, усталость, которая пьянит и развязывает язык крепче любого алкоголя.
Он открыл рот, чтобы пожаловаться на одинаковые города, на то, как устал видеть сплошные незнакомые места и как скучает по дому, где каждый закуток знаком с детства.
А потом посмотрел на Виктора и закрыл рот, так ничего и не сказав. Проглотил все слова, вертевшиеся на языке, и нерешительно протянул руку, чтобы коснуться его руки, неподвижно лежавшей у Виктора на колене.
Виктор вздрогнул, словно не ожидал прикосновения, и резко повернулся к нему, выныривая из своих мыслей.
Тепло улыбнулся и переплёл их пальцы.
А затем поднёс к губам и поцеловал кольцо Юри.
– Всё будет хорошо, Юри, – преувеличенно бодро пообещал он. – Вот увидишь.
Юри верил Виктору – всецело и безоговорочно, порой, возможно, даже больше, чем следовало.
И он очень хотел верить, что всё будет именно так.
Потому что больше верить было некому.
Он проглотил комок в горле, кивнул, с трудом изобразив на лице дрожащую улыбку, а потом подвинулся ближе к Виктору и уронил голову ему на плечо, не выпуская его руки.
~*~*~
– Может, всех похитили пришельцы? – предположил вслух Виктор, оглядываясь по сторонам.
Юри пожал плечами и улыбнулся уголком рта.
– Всех, кроме нас? Это как-то… несправедливо.
– Ужасно, – немедленно согласился Виктор, ныряя в плохо заметный переулок за разросшимся кустом. – Не то чтобы я мечтал быть похищенным пришельцами, но такое чувство, что про нас просто забыли! А это обидно.
Переулок заканчивался тупиком. Каменная стена с остатками граффити встретила их немым укором.
Виктор немедленно подобрал с земли ветку, взвесил в руке, отбросил в сторону и подобрал другую.
– Виктор? – Юри остановился рядом и склонил голову, с любопытством наблюдая за ним. – Что ты делаешь?
– Как в Гарри Поттере! – Виктор улыбнулся своей фирменной голливудской улыбкой и наставительно покачал веткой перед лицом Юри. – Помнишь? Надо ткнуть палочкой в кирпич, и… что-то вроде того.
Не дожидаясь ответа или реакции, он принялся тыкать во все кирпичи подряд в одному ему известном порядке. Юри привалился к стене соседнего дома и сложил руки на груди.
– Главное, не пытайся пройти сквозь стену с разбегу, – сказал он. – Боюсь, твой лоб может этого не пережить.
– Юри, – плаксиво протянул Виктор, кинув на него обиженный взгляд через плечо. – Никакой поддержки!..
– Попробуй вон тот кирпич, нет, правее. Кажется, он чем-то отличается от остальных, – вздохнул Юри, наугад ткнув пальцем в условном направлении «подозрительного» кирпича.
Виктор просиял и снова истыкал стену палкой.
Через несколько минут ему это наскучило, и он со вздохом бросил потрепанную ветку обратно на землю, вытер руки об джинсы и кивнул.
Юри оттолкнулся от стены и пошёл за ним к выходу из переулка.
Днём, когда было слышно щебетание птиц, уверенно обосновавшихся в городах, говорить было будто легче, и сочинять все более сумасшедшие версии того, куда делись другие люди, с каждым разом становилось проще.
– Думаешь, мы в параллельной реальности? – спросил он, осторожно переступая через поваленный столб рекламного щита.
– Если так, то я разочарован, – вздохнул Виктор и пнул носком ботинка подвернувшийся под ногу камень. – Попасть в параллельную вселенную без возможности встретить свою альтернативную версию? Пустая трата времени!
Юри прыснул и легонько пнул откатившийся камень вперёд.
– Как ты думаешь, – тут же спросил Виктор, останавливая его ребром стопы и передавая пас обратно Юри, – Кем бы мы были в другом мире?
– Думаешь, мы бы не были фигуристами? – удивился Юри. От неожиданности он ударил по камню сильнее, чем рассчитывал, и тот укатился прочь, подпрыгивая на неровной дороге. – Впрочем, – тут же смутился он, – возможно, я бы… остался дома. Помогал родителям.
– Мм, – Виктор остановился и шутливо прищурился, окидывая его взглядом, а потом рассмеялся и потянул его на себя за рукав. – Нет, ты прав. Я не могу представить тебя где-то, кроме как на льду. Рядом со мной, – выдохнул он Юри на ухо.
Юри растаял в его руках, обнял за шею и глупо улыбнулся, чувствуя, как быстрее забилось сердце. Что бы ни происходило вокруг, он всё так же удивлялся тому, что Виктор действительно здесь и сейчас, рядом с ним, выбрал его, как и в первый раз.
Виктор ответил улыбкой на улыбку, обнял его одной рукой за талию, а другой перехватил его руку и закружил их в беззвучном вальсе по пустынной улице, и на мгновение Юри позволил себе забыться, утонуть в этом танце и не думать ни о чём другом.
Пока случайно не зацепился взглядом за что-то за плечом у Виктора, и тут же поперхнулся собственным смехом.
– Юри? – Виктор нахмурился, встревожено и слегка обиженно, когда Юри бесцеремонно оттолкнул его, потерянно оглядываясь по сторонам.
Юри поймал его взгляд и облизал пересохшие губы. Попытался что-то сказать, но не смог, и вместо этого молча указал ему на вывеску кинотеатра, возле которого они оказались.
Виктор послушно посмотрел в ту сторону, но понимания на его лице не прибавилось.
– Юри? Хочешь сходить в кино? – он попытался свести всё в шутку, но быстро умолк, когда Юри не отреагировал. – Юри?..
– Я знаю это место, – прошептал Юри. – Я… – он беспомощно посмотрел на Виктора, тут же оказавшегося перед ним. – Нет, не может быть.
Он моргнул, избавляясь от наваждения, но кинотеатр с покосившейся вывеской остался на месте.
Юри схватил Виктора за руку и потащил за собой, чувствуя, как с каждым шагом ледяной страх всё крепче стискивает внутренности.
– Здесь было, – сипло выдавил он сквозь зубы, – кафе. С тайской кухней.
Он уверенно прошёл по улице, свернул за угол, позволяя механической памяти взять верх над разумом.
– Юри? Что происходит? Юри!
Ещё через пару поворотов он остановился и шумно вдохнул. Виктор, не рассчитавший движения, врезался в него, тихо выругался, но Юри даже не заметил.
Мир вокруг поплыл у него перед глазами.
– Это то кафе, о котором ты говорил? – спросил Виктор. Юри услышал его, как сквозь толстый слой ваты, или как будто из-под воды; как будто они были далеко друг от друга, несмотря на то, что он до сих пор держал Виктора за руку, а другой рукой Виктор рассеянно гладил его по спине.
Он кивнул.
– И… это значит… – неуверенно протянул Виктор. – Ты хочешь… зайти? Посмотреть, не осталось ли у них чего-то?
– Виктор, – пробормотал Юри, с трудом отрывая взгляд от тусклого логотипа на двери перед ними. – Я знаю это место. Я знаю это место, потому что мы с Пхичитом часто сюда ходили после кино, когда у нас был выходной.
Он развернулся к растерянно замолчавшему Виктору и глубоко вздохнул.
– Это Детройт, Виктор.
~*~*~
Детройт, которому, строго говоря, полагалось быть на другом материке, слабо изменился с тех пор, как Юри оттуда уехал.
Они молча прошлись по улицам – медленно, опасливо, как будто в любой момент земля могла разверзнуться у них под ногами и проглотить их, как венерина мухоловка.
Юри называл места, которые помнил, и Виктор неестественным голосом подтверждал, что всё действительно так, как он говорит.
Что за этим углом будет кофейня (с разбитой витриной и разбросанной по полу посудой со столиков).
Что на соседней улице будет большая аптека (где они пополнили свои запасы лекарств).
Что если пройти пару кварталов…
Дверь катка скрипнула, и от этого звука заныло сердце, до которого даже сквозь накатывающую истерию и панику добрался укол ностальгии.
– Это был мой шкафчик, – пробормотал Юри в раздевалке. – И… Пхичита, – он провёл кончиками пальцев по наклейке с весёлым хомяком, коснулся замка и тут же отдёрнул руку, словно обжегся.
Пхичит собирался вернуться в Таиланд, монотонно напомнил он себе. Тут не могло остаться его вещей.
Но на скамейке стояла чья-то расстегнутая сумка, а на полу у открытого шкафчика стоял один расшнурованный конёк, и хотя Юри мало общался с другими фигуристами, он мог знать того, кому принадлежали эти вещи.
Виктор подошёл к нему сзади и обнял, положив подбородок ему на плечо.
– Не хочешь покататься? – шутливо спросил он.
Юри улыбнулся уголком рта, глядя себе под ноги.
– Лед растаял, скорее всего. Не хочу… не хочу это видеть.
Виктор понимающе кивнул.
– Это ведь не тот же каток, да? – вдруг отчаянно спросил Юри, сжимая его руки. – Это не может быть… то есть, Детройт, Америка, мы же не… я просто…
Он всхлипнул, и Виктор шумно вздохнул.
Развернул его к себе и обхватил его лицо ладонями. Провёл большими пальцами по щекам, ловя покатившиеся по ним слёзы.
– Уже поздно, – тихо сказал он. – Давай найдём, где нам остановиться на ночь.
~*~*~
Они не стали искать роскошный отель и выбрали первый попавшийся по пути.
В нём не было электричества, а из крана шла только холодная вода, но свободные номера были чистыми, и здание не успело пострадать от буйства стихий: все окна были целы, и внутрь даже не намело мусора.
Ночную тишину нарушал только упрямый ход механических часов над кроватью.
Юри лежал на боку и не мог уснуть. Виктор лежал напротив него в точно такой же позе, и в его глазах точно так же не было ни капли сна.
В коридоре послышались шаги.
Юри крупно вздрогнул, широко распахнув глаза, и прижался к Виктору, неотрывно глядя в сторону двери.
Они оба затаили дыхание и выдохнули только тогда, когда незнакомый звук растворился в привычной тишине.